– И как же мне заплатить за поездку на поезде?
Ее сердце упало.
– Я, наверное, наберу долларов пятьдесят наличными, но не знаю, хватит ли этого на билет.
Даллас покусывал нижнюю губу, и Ники представила, как эти зубы могут теребить нежную мочку ее уха.
Черт возьми, Ники!
– Знаешь, я думаю, что предпочел бы остаться, – задумчиво произнес Даллас низким голосом. – Сейчас я не совсем в боевой форме, так что не уверен, готов ли к допросу ФБР в моем нынешнем состоянии. – Он поймал ее взгляд, темные глаза сверкнули опасным блеском. – И я очень люблю разгадывать головоломки.
Ники уловила смысл, вложенный Далласом в последнее предложение, но притворилась, что не поняла.
– Никаких головоломок. Я в них не сильна.
Он улыбнулся, в уголках темных глаз собрались морщинки.
– Не притворяйся глупой, Ники Север. Я не знаю, кто ты и чего хочешь, но я не слепой. Я вижу, что ты умная и находчивая. И, может, если я останусь здесь подольше, то смогу понять, в какую игру ты играешь.
– Я не играю в игры.
– Еще как. Мы все играем. – Даллас не спеша направился к Ники.
– Я хороший игрок. И я играю на победу.
Ники вскинула голову, вызов в его голосе обжег ее, как удар током, высвободив ее собственную скрытую решимость.
– Я тоже.
Если он хочет игры, он ее получит. Он прав. Все играют в какие-то игры.
Но никто не играет в них так хорошо, как Николетт Джемисон.
✽ ✽ ✽
Его имя было, конечно, не агент X, но Николетт Джемисон как-то раз назвала его так в одном из своих докладов Александру Куинну, и ему нравилось думать о себе так каждый раз, когда он приближался к тайнику в условленном месте.
В настоящий момент он использовал имя Джон Бартоломеу и больше не был никаким агентом. Уже почти десять лет. Его карьера в ЦРУ закончилась, не успев начаться, из-за неудачного стечения обстоятельств во время протестов «Черного блока»[1] в Афинах после того, как греческая полиция застрелила подростка. Джон вышел из дешевой гостиницы, где остановился, – и тут ему прямо в висок прилетел кусок бетона.
По крайней мере, так ему сказали, когда три недели спустя он очнулся в афинской больнице, не помня ничего, что произошло за два последних месяца.
Данные его наблюдений к тому моменту исчезли. В течение часа после того, как он получил травму, номер в отеле тщательно обыскали и изъяли всю информацию, с сожалением рассказал ему начальник резидентуры в Афинах. Миссия была поставлена под угрозу, и ЦРУ не волновало, что это не его вина. Они больше не могли его использовать.
После выздоровления он вернулся к жизни, которую планировал до того, как был завербован Управлением – работал налоговым консультантом в бухгалтерской фирме своего отца в городке Джонсон-Сити, штат Теннесси. И ненавидел каждую секунду такого существования.