– Выкидыш?
– Типа того.
– Что это значит?
Ники намылила руки до самых локтей – розовая пена капала в раковину.
– Муж бьет ее. Он не признается, но думаю, он ударил ее в живот сегодня вечером.
– Сволочь!
Она мрачно кивнула:
– Теперь это проблема шерифа.
– Я слышал сирены.
– Это была машина скорой помощи. Помощники шерифа приехали с мигалками, но без сирен. – Она смыла мыльную пену и, нахмурившись, внимательно рассматривала руки. Потом взяла мыло и снова их намылила.
– Только этого тебе не хватало. Копы, рыскающие вокруг?
Она снова смыла пену.
– Я надеюсь, они не будут обвинять меня.
– Почему они пришли к тебе?
– Я говорила тебе, что постаралась создать себе репутацию человека, к которому можно обратиться, если кому-то из Горной Пехоты понадобится медицинская помощь.
– Ты смогла ей помочь?
– Я не дала ей впасть в шоковое состояние. Успокоила ее. Но я не могу остановить маточное кровотечение в домашних условиях. – Ники вытерла руки полотенцем и повернулась к Далласу. – Сукин сын знал, что она беременна. Он сделал ей ребенка, а потом забрал его у нее. – Губы Ники задрожали от ярости.
– Полагаю, ты не в первый раз имеешь с ними дело?
– Я пыталась помочь нескольким женщинам. – Ники прошла мимо него в коридор, а затем в свою спальню. – Иногда мне кажется, это безнадежное дело. Никто не уважает и не ценит их. Даже они сами. – Она открыла ящик комода и достала смену белья. – Некоторые из них едва умеют читать и писать. Есть такие, кто подсел на метамфетамин или героин. Их дети рождаются с наркотической зависимостью.
– Бедность безжалостна.
– Это не просто бедность. Это такие люди. Больные, жестокие, властолюбивые мерзавцы, которые называют себя Горной Пехотой. – Она яростно захлопнула ящик, так, что закачалось зеркало на стене. – Я и раньше знала людей из вооруженных формирований. Некоторые из них искренне хотели быть готовыми защищаться в случае иностранного вторжения. Другие были просто идиотами с оружием, которые искали повод поиграть в солдат. Но Горная Пехота отличается от всех. Это бандиты, которые пытаются оправдать свои преступления, прикрываясь патриотизмом. Меня от них тошнит.
– Скажи мне, что я могу сделать, – тихо спросил Даллас.
– Здесь ты не поможешь.
– Я не о Горной Пехоте. Я говорю о тебе. Что я могу сделать для тебя?
Губы Ники задрожали, и она покачала головой:
– Я в порядке.
Он ей не поверил, взял за руку и, потянув к себе, обнял. Она не сопротивлялась.
– Ты испачкаешься кровью…
– Я ее отмою.
– Я не знаю, повлияет ли это на их планы в отношении меня. Надеюсь, что нет, но, возможно, придется поработать еще, чтобы восстановить их доверие.