Но, увы, не для меня и не сейчас. Да и не хочу я бросать целительство.
— Спасибо за веру в мои способности, только, боюсь, не смогу ее оправдать. Я целитель, не защитник.
Каррай пожимает плечами:
— Время покажет. Когда у целителей будет факультатив по щитам, вы поймете, что я прав. Ну а пока поведайте, что вы делаете на улице глухой ночью?
Переход к допросу резок и внезапен. Я мнусь, позабыв, как в таких случаях нужно отвечать.
— Понимаете… так вышло… в общем, это долгая история!
— Я готов ее выслушать, — усмехается Каррай.
К счастью, всерьез взяться за меня ему не позволяют обстоятельства: к нам спешат маги из поисковой группы, потерявшие из вида своего руководителя. Каррай перепоручает меня заботам молодого светловолосого боевика, наказав проводить домой.
И когда я чувствую, что мои тайны в безопасности, искусник оборачивается и предупреждает:
— Мы не закончили наш разговор, Близард.
Четверг сам по себе тяжелый день. Пять пар, из них две «двойки»: лекция и практическое по зельеварению, два занятия подряд по основам целительства, а между сдвоенными парами — основы анатомии. Как дожить до вечера?!
Словно сонная муха, я стою возле нужной аудитории и, прислонившись к стене, пытаюсь подремать. Обнадеживает, что все пять пар, даже практические, пройдут здесь. В противном случае есть риск уснуть на лекции, а проснуться на каком-нибудь семинаре у другого курса. Так однажды было с братиком…
Даже сегодня я прихожу первой — вот что значит привычка — и теперь в одиночестве подпираю стену.
Из соседней аудитории доносятся голоса: видимо, старшекурсники отрабатывают прогулы.
— Привет, Соннэя.
То ли чудится, то ли снится? Вздрогнув, открываю глаза.
— Привет, соня, — улыбается мне Эйнар Гарден. — Что тебе мешало ночью спать? Спорим, интересная книга?
Ох, если бы! С удовольствием скоротала бы вечер за учебником или за приключенческим романом.
Меня так и подмывает признаться, что стало причиной бессонной ночи. И я не сдерживаюсь:
— Часть вечера провела в трактире, затем полночи — в борделе…
Глаза собеседника неестественно округляются. И про несколько волнительных минут в компании искусника Каррая решаю не добавлять. Мало ли? Вдруг спросит у преподавателя и узнает, что это правда?
Забавно, что мое признание можно трактовать по-разному. Хотя нет, когда звучат слова «трактир» и «дом терпимости», однозначно в голову приходят дурные мысли: пьянствовала и развратничала.
— Ну ты и шутница! — наконец смеется Гарден. — С таким серьезным лицом произнесла, что я почти поверил.
— Может, я правду сказала?