– Мне жаль, что тебе…
– Не извиняйся за него девочка, – прервала ее мать; теперь, когда священник ушел, куда только подевался ее ужасный акцент. – Тебе нужно бы отвечать за себя, не добавляя его грехов к своим собственным.
Джиллиан выпрямилась и, обернувшись к огню, поставила греть воду.
– Хочешь чаю? – спросила она.
Не дожидаясь ответа, она сняла с полки, сделанной из покоробленной дощечки, мамину погнутую оловянную кружку. Затем осторожно вынула из кармана какой-то сухой листик и растерла его, прежде чем бросить в кружку.
– Этот снег убьет новую поросль, – сказала она как можно более непринужденным тоном. – Но когда он растает, талая вода будет очень кстати.
Ответа не последовало. Честно говоря, она на него и не рассчитывала, но все-таки надеялась. Собрав все свои силы, она обернулась, чтобы встретиться с неподвижным взглядом матери.
– Мама?
– У меня прямо мороз по коже, когда я представляю твое имя на ее могильной плите.
Джиллиан сделала вид, будто полностью сосредоточена на том, чтобы осторожно налить кипяток в чашку и подать ее матери.
– Тебе в любом случае не стоит ходить на кладбище. Это слишком далеко.
– Это мне решать, девочка моя, что для меня очень далеко, а что не очень!
Джиллиан согласно кивнула, продолжая стоять рядом и держа кружку в протянутой руке. Последовал еще один приступ кашля, и только когда он закончился, мать взяла у нее отвар и осторожно пригубила его. Очень скоро она опустила кружку, но дыхание ее стало заметно ровнее.
– Я уйду завтра рано утром, мама. Но прежде чем я это сделаю, мне нужно кое-что тебе объяснить.
Мать фыркнула и уставилась на Джиллиан поверх своего питья.
– Девочка, ты меня в могилу загонишь своей глупостью. Нет ничего зазорного в том, чтобы быть горничной. Горничной до меня была моя мать, а до нее – ее мать. Мы в течение нескольких поколений были в услужении у семьи Виндхэмов.
– А теперь мы сами станем Виндхэмами, – язвительно бросила Джиллиан, отворачиваясь от нее и глядя в сторону.
– Попридержи-ка свой язык, девочка. Это кощунство, так и знай. – Слова матери прозвучали резко, но Джиллиан с облегчением заметила веселые искорки, вспыхнувшие в ее глазах. – К тому же ты вовсе не похожа на эту жеманную Аманду Виндхэм. Они сразу же тебя раскусят, обязательно раскусят.
– Никто не видел Аманду почти два года. Я вела хозяйство в ее доме, переписывалась с ее адвокатом и вообще делала все, что должна была бы делать она.
– Ты не можешь так поступить! Это греховная мысль!
Джиллиан ничего не ответила ей, понимая, что любые слова с ее стороны были бы всего лишь бравадой. Мать боялась их грядущей разлуки, и, по правде говоря, Джиллиан тоже разделяла некоторые из ее опасений. Но в любом случае нужно было что-то делать, и делать быстро.