Она понижает голос и бросает на меня кокетливый взгляд.
— Ну, надеюсь, вы все же слышите о нем не слишком много.
Я улыбаюсь в ответ.
— Нет, конечно, нет. Просто… такое интригующее название… тайное общество…
— Не тайное общество, а общество тайн.
Я предостерегающе поднимаю палец.
— О… А что, есть какая-то разница?
— Откровенно говоря, не знаю. Мне известно только одно: сейчас, если уж честно, это всего лишь питейный клуб для глупцов, которым нечего больше делать.
— Но вы-то на глупца совсем не похожи, — угодливо замечает она.
Приближается решающий момент.
— Знаете, для меня это возможность встретиться с кем-то, кто не является полицейским. Общение с одними лишь полицейскими утомляет. Мы ведь все время варимся в одном котле. А работа у нас нелегкая, нервная.
— Да… могу представить, с чем вам приходится сталкиваться.
— Вы правы. Но мы справляемся, потому что иного не дано. Такова наша доля, и мы обязаны показывать всем, что мы сильнее, чем они, что мы не согнемся, что мы выдержим все до конца. Как и вы. Вы ведь тоже очень смелая леди. Вы не боитесь противостоять тому извращенцу. Вы показываете ему, что вас не сломить, не запугать.
— Иногда я не чувствую себя настолько сильной… Иногда мне хочется, чтобы Клифф помогал хоть чуть-чуть больше. Он, знаете ли, не тот, за чьей спиной можно спрятаться, не тот, кто может подставить плечо в трудную минуту, — с легкой запинкой изрекает она.
При всей показушной твердости эта жирная телка понемногу сдает, растекается, потому что не может противостоять жару. Жару Брюса Робертсона.
Достаточно двух шагов, чтобы оказаться рядом и взять ее руки в свои.
— Вы заслуживаете того, чтобы кто-то по-настоящему заботился о вас. Такая женщина достойна самого лучшего.
— Спасибо, вы так добры… я… я иногда чувствую себя абсолютно одинокой… у Крейга сейчас трудный возраст… Боюсь, у меня и жизни-то никакой нет… Господи, мне порой становится так жаль себя… и тогда я так ненавижу этого…
Заглядываю в ее глаза.
— У вас еще все впереди. И в вашей жизни будет светить солнце.
— Вы действительно так думаете? — со злостью спрашивает она.
Мне нравится, когда женщины сомневаются. Недоверие почти так же сексуально, как и решительность.
— Послушайте. Я скажу вам кое-что. Нечто такое, что не должен говорить. Нет. Нет…
Я медленно качаю головой и опускаю глаза.
— Что?
Она выпрямляется и смотрит прямо на меня.
— Нет. Я не могу… не должен… Это только усложнит все и испортит… Нет, ни мне, ни вам это в данный момент не нужно.
— Пожалуйста. Скажите, что вы должны сказать. Я хочу, чтобы вы это сказали. Пожалуйста.