— Видишь ли, Гас, эта Карен Фултон с самого начала была не прочь порезвиться. В Саут-Сайде ее называли форсированным движком. Эти сучки любят пораспинаться насчет равенства. Знаешь, как она вылезла из формы? Я тебе скажу: дала Тоулу. И сейчас ей все по херу, сидит там в административном отделе, где каждая вторая — лесбиянка. Подставила передок — получи повышение. А нам за то же самое — выговор. И это называется равенством?
Гас смеется.
— Вообще-то, Брюс, ты прав.
Мудак никогда не получит повышение — все ему надо разжевывать.
— Ты только не подумай, что я собираюсь подставить задницу Тоулу, — усмехаюсь я, — слишком дорого за шаг наверх, но принцип тот же. Возьми, к примеру, ту же Фултон. Эта заносчивая стерва теперь и знать не желает таких, как мы. Дает только начальству. А ведь были времена, когда стоило только подмигнуть, и она уже разводила ножки.
— Ты страшный человек, Брюс, — закашливается от смеха Гас.
Неплохой парень, но чуток туповат. У меня вдруг появляется неприятное чувство. Зря я упомянул при нем о Фултон и Тоуле. Может, он уже видел надпись в туалете. Если да, то я главный подозреваемый. К счастью, с соображалкой у Гаса не все в порядке, даже в узком полицейском смысле.
Надо отдать должное разъебаю Горману. Долбаному альбиносу хватило ума выйти из магазина через двадцать минут после того, как мы перекусили, и без всяких цветов.
— Никогда бы не подумал, что этот козел такой романтик, — с улыбкой говорю я.
— Бинго, — тихо шепчет старина Гас, в котором проснулся инстинкт полицейского.
Да, он, может, и не очень сообразительный, но зверя чует. Что есть, то не потеряешь.
Если наша работа чем и хороша, то вот этим: запахом крови. А еще лучше, когда добыча предстает в виде классной телки. Тогда одним ударом убиваешь двух зайцев.
Дожидаюсь, пока Горман отходит подальше, заваливаю в магазин и начинаю рассматривать цветочки, самый милый из которых тот, что за прилавком.
— Привет, Эстелла, — улыбаюсь я.
В магазине торчит еще какая-то старая грымза. Она вызывающе смотрит на Эстеллу, которая явно растерялась и даже слегка побледнела. Грымза поднимает брови и уходит в комнатку сзади.
— Как дела?
— Нормально, — говорит она, нервным жестом убирая с лица прядь волос.
— Странно, а я только что видел, как отсюда вышел какой-то парень. С пустыми руками. Что, ничего не нашел на свой вкус?
— Нет… — нерешительно роняет Эстелла, упорно избегая смотреть мне в глаза и делая вид, что занята уборкой.
— Кто это был?
— Не знаю, просто зашел… хотел взять букет… но передумал…
Тут из задней комнаты как по сигналу появляется грымза.