— Нет. Это для Брэма.
Брэм помрачнел.
— Что там?
— Произведение искусства. Картина. Мы много видели подобных ящиков во время войны, в них всегда хранились картины. Достаточно взглянуть на него, чтобы понять, что там внутри, — он посмотрел на Маргариту. — У вас есть одно несомненное достоинство, миссис Сент-Чарльз. Такая прекрасная… кожа.
Это замечание заставило Брэма только сильнее нахмуриться.
Маргарита не могла пошевельнуться. Она знала, какую картину мог прислать Жоли. Портрет матери и сына. Маргариты и Джеффри. И судя по выражению лица Кейси, он уже видел все и сделал соответствующие выводы.
— Где она? — спросил Брэм.
Кейси продолжал пристально наблюдать за Маргаритой, но немедленно ответил:
— Ребята внесли ее в ваш амбар.
Брэм пожал плечами и взял Маргариту за руку.
— Ты присмотришь за лошадьми, Кейси?
— Конечно.
— Спасибо. Доброй ночи.
Они вошли в амбар, который изнутри уже напоминал настоящий жилой дом. Брэм помог ей снять накидку и повесил ее на спинку стула, затем зажег светильник.
— Разве ты не собираешься взглянуть на нее? — спросила Маргарита. Он был рассержен. Она это чувствовала. Но не из-за нее. А из-за Кейси. И еще, возможно, потому, что предполагал, будто на картине была изображена какая-то откровенная сцена. Она была уверена, что он подозревал, будто Кейси видел ее обнаженной.
— На кого?
— На картину.
Он покачал головой.
— Я ничего не желаю брать у этого человека. И не желаю смотреть на тебя его глазами.
— Понятно, — она подождала несколько минут, заметив, как медленно он ходит по комнате, тихо поглаживая стоящую вокруг мебель.
— Я думаю, что переоденусь, — наконец, она нарушила молчание.
Он посмотрел на нее.
— Отлично. — И вдруг спросил: — Почему, Маргарита?
— Почему? — слабо отозвалась она.
Он стоял, положив руки в карманы. Затем решительно пересек комнату и обнял ее за плечи. Она чувствовала, как он жадно смотрит на ее профиль, возможно, пытаясь угадать, что изображено на картине.
— Почему ты разрешала себя разглядывать этому человеку и… публике?
— Это было вполне прилично. Ты увидишь, если посмотришь на портрет.
— Я видел работы этого человека, и это совсем не то, что я имею в виду. Я не говорю о твоей одежде, я говорю о твоих эмоциях. Ты ведь знала, что это будет продаваться за деньги? Что это будет висеть в выставочных залах и гостиных и весь мир будет разглядывать тебя?
— Разве это имеет значение?
— Конечно. Очень большое.
Она замешкалась на мгновение, затем ответила:
— Мне нужны были деньги.
— Ты могла их заработать каким-то другим способом.
— Каким? Проституцией?