Почти все тайны.
Он словно бы прочитал ее мысли.
— А ребенок? — вдруг простонал он, страшась услышать ее ответ. — Что случилось с ребенком?
Судя по выражению его глаз, по тому, как похолодели его пальцы, сжимавшие ее запястья, он думал, что его сын умер. Маргарита лишь надеялась, что правда не покажется ему намного хуже его предположений.
— Пойдем со мной, — она повела его через всю комнату, туда, где стоял ящик, присланный Жоли. Постепенно она вскрыла его, сердце ее бешено билось.
Брэм, судя по всему, не понял, почему она сочла необходимым сменить тему беседы. Он было открыл рот, чтобы спросить ее, но, встретившись с ней взглядом, промолчал, чувствуя, что ей трудно сейчас что-либо объяснять.
Маргарита усадила его на железную кровать.
Оставив его сидеть на середине комнаты, она вернулась к ящику и заглянула внутрь. Жоли таким образом пытался ей намекнуть на то, что ей пришла пора помириться со своим мужем.
Отцом Джеффри.
Картина была завернута в муслин, чтобы влажный холодный воздух на пароходе не повредил ей. На портрете была изображена Маргарита в одном из самых своих удачных ракурсов, с обручальным кольцом на руке, которое ей когда-то подарил Брэм.
— Жоли поступил опрометчиво, подарив тебе нечто, связанное со мной, — тихо сказала она. — Но я думаю, что он пытался таким образом передать мне, что я должна покончить со своими тайнами.
Она сняла с картины обертку и встала перед ней так, чтобы Брэм не мог видеть изображение.
В течение нескольких лет эта картина была первой вещью, которую она видела, просыпаясь утром, и последней, на которую она смотрела перед тем, как заснуть вечером. И этот ритуал никогда не нарушался, за исключением последних нескольких недель.
— Маргарита!
Его вежливый оклик заставил ее вспомнить, где и с кем она была. Она смотрела на свое собственное лицо.
Нет, у нее на руках лежал ребенок. Маленький Джеффри. Здесь ему был примерно год. Как же он был похож на своего отца. Темные волосы, глаза с поволокой, лицо ангелочка. Здесь он был очень красив, однако Жоли безжалостно изобразил на картине его физические недостатки. Слабые ручонки, дрожащие ножки, хилое тельце. Признаки болезни, которые уже никогда не исчезнут.
Она молча отошла от картины, открывая правду своему мужу. Что ее сын — их сын — был инвалидом.
— Это Джеффри Авраам Сент-Чарльз, — мягко сказала она. — Твой сын.
Брэм сидел абсолютно неподвижно. Его взгляд стал жестким и холодным, она не могла понять, о чем он думает. Ее охватило отчаяние. Ей хотелось крикнуть: «Дай ему шанс! У него удивительно острый ум!» Он, возможно, никогда не оседлает лошадь и не поедет в Вест Пойнт, но у него есть другие способности, заслуживающие внимания.