Для начала Бьерн приказал доставить из холодильной провизионки[168] часть ставшей припахивать свиной туши, а Ван Ли вооружил снасть, состоявшую из нейлонового троса, здоровенного стального крюка, со специально заточенной «бородкой» и поплавка в паре метрах от него, вырезанного из пенопласта.
Затем с моей помощью он протянул ее через шкив[169] одной из кормовых лебедок, закрепив на барабане, набрал метров сто шлагов[170] на кормовой палубе и доложил о готовности старпому.
Тот осмотрел снасть, пробурчав, «неплохо», — после чего наживку насадили на крюк и смайнали за корму, в белую струю кильватера.
Вскоре поплавок всплыл в полукабельтове[171] от нее, снасть натянулась, и все обратились во внимание. Поскольку до обеда оставался ровно час, вскоре появились хищные нахлебники.
Сначала по левому борту возник один плавник, а затем еще два, стремительно помчавшиеся к наживке. Через минуту вода в том месте закипела (разбойницы рвали добычу), а потом снасть рвануло, и старпом махнул рукой, — включай лебедку!
Ван Ли, оскалясь, нажал большим пальцем кнопку, двигатель завыл, а барабан завращался выбирая вибрирующий трос. Не иначе попалась крупная акула.
Старпом приказал доставить пару пожарных багров и топоры, которые взяли в руки самые решительные.
Трос, между тем, вибрировал все сильней, боцман прибавил оборотов, а на поверхность волн время от времени высигивала попавшая на крюк добыча, бросаясь из стороны в сторону.
Вскоре мощная лебедка подтянула ее к корме, извиваясь, акула забилась в воздухе, а потом тяжело перевалила через фальшборт, обрушившись на палубу.
— Бей! — заорал старпом.
В ту же секунду два моряка вонзили акуле багры в бок, а он, прыгнув вперед, рубанул камбузным топором чудовище по голове с оскаленной пастью.
Из раны фонтаном брызнула кровь, страшные зубы клацнули рядом, но с другой стороны жилистый малаец дважды, с хряском, нанес удар своим, наполовину отделив голову от туловища.
Однако хищник сдаваться не собирался. В сатанинском порыве он взвился в воздух (крюк вырвало из пасти) и сшиб ударом хвоста двух засевавшихся моряков, те с воплями покатились по палубе.
Другие, в том числе я, в страхе отскочили назад, но то было последнее усилие. По телу громадной рыбины прошла дрожь, и она затихла.
— М-да, живучая тварь, — прикурил дрожащей рукой сигарету Бьерн. — Такая мне еще не попадалась.
Сгрудившись вокруг, мы тоже рассматривали то, что поймали. Это была классическая машина убийства. Не менее четырех метров в длину, со страшной зубастой пастью и весом в тонну.
— Поздравляю, — раздался сверху хрипловатый голос капитана. — Вам досталась большая белая акула. Или акула-людоед. Кому как больше нравится.