За дверью нас ждал секретарь (судя по виду, он подслушивал), проводивший гостей из дворца до поста охраны.
— Посмею спросить, где вы остановились, кущо-ла? — изобразив почтение на лице, поинтересовался на прощание чиновник.
— В караван-сарае, сын мой, — ответствовал я. — Оставайся с миром.
— Да, здорово, мы грузанули этого святошу, — рассмеялся Кайман, когда оставшись одни, мы спустились по бесчисленным ступеням в город.
Немного побродив по его улицам, кишевшим восточными народностями, зашли в китайский ресторан, где славно отобедали, заказав утку по — пекински, лапшу и рисовой водки «маотай», а затем отправились в караван-сарай с чувством выполненного долга.
Вечером же, как и ожидалось, нас навестил протеже хозяина, сообщив, что имеет предложить дом в пригороде, отвечающий самым изысканным запросам.
— Изыски, нам ни к чему — заявил Кайман. — Главное, чтобы он был уютным.
— Могу вас в этом заверить, кущо-ла, — приложил руки к груди посредник.
Посмотреть жилище мы отправились следующим днем, оседлав пони.
Старик, гундя что-то под нос, и время от времени кивая знакомым, следовал на своем муле впереди, а мы с Кайманом трусили за ним. С отрешенным видом.
Миновав оживленный центр, а потом восточные ворота, мы проследовали по мощеной дороге к синей ленте реки, где среди зеленых тополиных рощ, там и сям виднелись крыши нескольких строений.
— Не хилые мэны[221] тут живут, — сказал Кайман, когда мы миновали первые два, похожие на особняки «новых русских».
— Известно, не пролетариат, — согласился я. — Буржуи.
Между тем старик остановил своего одра[222] у третьего, окруженного высокой каменной стеной, и постучал в глухие, закрытые ворота, рукояткой плети.
Нас по — видимому ждали, поскольку внутри загремел запор, и в них отворилась калитка.
Спешившись, мы привязали животных к бронзовому кольцу, вмурованному в стену, и прошли вслед за посредником во двор, где были встречены упитанным, средних лет мужчиной.
— Гун-ган сан, уважаемые ламы — поприветствовал он нас по — тибетски. — Я хозяин усадьбы. Она перед вами.
— Да, — сказал на пираха Кайман, взирая на дом. — Это явно не та хижина, что была у меня на Ориноко.
Строение, площадью в сотню квадратов, было двухэтажным. Первый, с высоким крыльцом — черного тесаного гранита, а второй из розоватой лиственницы. С плоской в этих местах крышей, украшенной по фронтону расписным фризом, шестью прямоугольными окнами вверху, а также вычурной террасой по периметру.
К нему примыкал просторный, выложенный светлыми плитами двор с колодцем, в дальнем конце которого имелась каменная постройка, а за ней виднелся цветущий сад, откуда легкий ветерок доносил тонкие ароматы.