— А почему я собственно должен вам верить? — подозрительно обведя лам глазами, вопросил Ельцин.
— Кто не поверил, тех уже нет, а другие далече, — бесцветно сказал я. — Например Улаф Пальме или тот же Михаил Сергеевич.
— Этот мудак тоже был здесь?! — вскинул брови гарант, имея в виду бывшего партийного соратника.
— Был. — И плохо кончил. Вот к чему приводит неверие.
— Я это свидетельствую, — торжественно прогудел Кайман. — От имени великого Будды!
— Да, дела, в тудыт тебе качель, — озадачился Ельцин. — Даже выпить захотелось.
Я взглянул на Каймана, тот понимающе кивнул, «динь-дили-динь» пропел в его руке колокольчик.
В чуть приоткрывшуюся дверь скользнул монах, просеменил к иерарху, тот что-то шепнул ему на ухо.
Служитель молча поклонился и исчез. Нетленной тенью.
— Ну, так что, как говорят у русских попов «по лампадке?» — щелкнул я себя по кадыку пальцем через несколько минут, обращаясь к погрузившемуся в нирвану президенту.
— Да, без бутылки тут хрен поймешь, — вернулся он в объективную реальность. — Приглашайте, черти!
Кайман молча встал со своего трона, сунув в подставку жезл и величаво спустился с возвышения. Далее шагнул за него, давнув скрытую в стене кнопку. Одна из панелей бесшумно откатилась в сторону, открыв потайную дверь, после чего иерарх сделал Ельцину приглашающий знак рукою.
Тот, с кряхтеньем встав, зашагал в нужном направлении.
В просторном изыскано отделанном помещении (то была комната отдыха) был накрыт стол с холодными закусками, на котором красовались несколько бутылок маотая.
— Прошу, — уселся во главе стола Кайман. Мы с гарантом, разойдясь в стороны, расположились друг против друга.
Далее, на правах хозяина, иерарх наполнил рюмки, Ельцин, покашляв в кулак, огласил тост за содружество наций, после чего все дружно дернули головами.
— Хороша водка черт! — крякнул вслед за этим гарант, нюхнув корочку хлеба — А соленого огурца нету?
— Увы, — выдохнул воздух приятель. — Мы же китайцы.
— Ну, тогда давай по второй, — махнул рукой европеец. — Где наша не бывала!
Дернули по второй. Бледные щеки самодержца порозовели.
Вскоре обстановка за столом стала непринужденной — гость начал величать иерарха Пашкой, а меня Иваном, вслед за чем пожелал песен.
«Хорошо не танцев» подумал я. Вслед за чем Кайман вызвал монаха, и тот притащил гитару.
Сначала под чутким руководством были исполнены «Степь да степь кругом», далее «По тундре», а в заключение «Интернационал». Сказались гены коммуниста.
Когда же нетвердо ступающего гаранта в тиаре Панчен — Ламы (Кайман подарил ее на память), охрана бережно выводила из дворца, он поочередно нас облобызал, обещая прислать вагон паюсный икры, а затем, подмигнул мне. — Так значит, говоришь Путин?