Начались чисто деревенские разговоры, из которых обнаружилось, что солистка одного из крупнейших в стране театров еще не забыла, как она бегала босиком на спевку и с кем дралась на улице. Закусив, Любовь Даниловна с наслаждением заменила модельные туфли на тапочки и, выбрав платье попроще, помчалась на ферму, где прежде работала.
Евгений Петрович, переодевшись в свежую пижаму, хотел понянчить дочку, но она так сопротивлялась, упорно не желая верить в его отцовство, что никакое умасливание конфетами и шоколадом не помогло.
- Какой-то дикаренок,- поморщился Евгений Петрович и с чувством облегчения передал дочь Анне Капитоновне, а та вернула ее товарищу игр добродушному щенку.
- Почему бы вам не переехать к нам в Москву? - обратился Оленев к теще.- У нас теперь хорошая квартира на Котельнической набережной - это в самом центре. Какой смысл вам тяжело работать, жить в какой-то глуши, если ваша дочь стала известной артисткой и может вполне вас...
- Так ведь то дочь,- как-то даже удивилась Анна Капитоновна,- а я-то льновод. Что льноводу в городе делать? Вот скоро поеду в Москву на совещание - тогда вас навещу.
Она произносила не "дочь", а "доць", не "зачем", а "зацем", "навесцу" таков был местный выговор, и только теперь Оленев полностью оценил исполинскую работу, проделанную его женой над своей речью.
Как ни убеждал Оленев свою тещу, она никак не могла взять в толк, что для нее самое разумное - жить у дочери, воспитывать внучку и вести хозяйство.
- У некоторых настолько эгоистичны дети...- с расстановкой, баритоном пояснял Евгений Петрович,- не хотят принимать мать, несмотря на все ее слезы и просьбы. А мы, наоборот, приглашаем вас от всей души.
- Бывает...- неопределенно заметила Анна Капитоновна и стала выспрашивать ученого зятя, не знает ли он, отчего это не делают хороших льномолотилок.- Уж так рвет волокно, так рвет... Вручную куда сподручнее, ручной-то лен идет двенадцатым номером, а машиной - восьмым. Вон оно как! Только ведь долго так теребить-то. Машиной быстрее, да больно уж окуделивает лен. Вот мы все и теребим на мялке, вручную...
Анна Капитоновна вскочила с живостью (была она высокая, худая, ловкая, с большими лучистыми серыми глазами на коричневом от северного солнца лице), принесла из чулана старую, отполированную временем трехвальную мялку - три доски, сверху желобок.
- От покойницы бабушки в наследство мялка досталась,- певуче пояснила она,- пятьсот семьдесят килограммов осенью на ней намяла. Двенадцатым номером пошла... А с машины восьмым. Вот ведь грех какой!