— Во гуляет начальство, с утра третья бутыль французского, — перешептывались служки в заезжей избе, где жил Белоцветов.
— Чё ты хошь, сама Уварова с ним, от стервь баба, свое николь не упустит!
— Ну и что ты ее стервишь, хорошая баба, нам завсегда на чарку-другую подает, не то что другие!
— Да я, это, ничё, токо сука, говорю!
— Ну, то понятно, сука, но породистая, не шалашовка какая, а и все одно хороша баба…
Пелагея действительно была очень красивой женщиной и статью своей и лицом взяла все от природы да родителей своих. Чернобровая красавица с длинной толстой косой и большими серыми глазами не одного парня свела с ума в свое время, а замуж вышла за хромого Парфена Уварова, солдата суворовского, с войны турецкой по ранению вернувшегося. Год прожили в новом доме, что Парфену всей деревней рубили перед свадьбой, но детей не нажили. А на следующий год он возьми да помри. Не знает никто, что за лихоманка на него напала, а вся деревня решила, что не управлялся с ней по мужескому делу Парфен, вот она его и свела со свету. Невзлюбили ее бабы-то деревенские с первого же дня, как привез ее Парфен, не было такой красы на деревне, а теперь и подавно взвыла деревня. Вдовая баба всем мужикам лакома, да тут еще такая краля! Взъелись, проходу не давали, вместо того чтоб в беде помочь. А она действительно любила того Парфена первой девичьей любовью и горе свое от людей спрятала, перестала вообще на люди выходить, а через год продала дом, скотину и уехала, никому не сказав куда. В свою деревню, думали, ан нет, в Красноярск она уехала, к родне своей дальней. Десять лет минуло с тех пор, и вот появилась вновь на Ангаре реке Пелагея Уварова, но уже городская барышня. В селе Рыбном ее и не признали сразу, а родня в селе Мотыгинском, прознав про занятия ее, и признавать отказалась. Захлопнула тетка родная дверь перед Пелагеей и не пустила в дом, ни здрасте, ни до свидания, хотя только по слухам и знала о ней. Плюнула на порог Пелагея, не было родни и не надо и вернулась в Рыбное, да загуляла со старательской артели вожаком, теперь его императором тайги кличут. С ним и умчалась в розвальнях, и еще пару лет никто ее не видел и не слышал о ней. Объявилась недавно, как раз по приезде начальства в село. В храм пришла.
Там и зацепилась глазом за бравого поручика. Форма военная, грудь его с крестом и усы боевые, вверх закрученные, видно, шевельнули в душе ее память прежней любви, и потеряла она голову. Сама подошла к поручику и представилась, чем смутила и одновременно покорила его. Белоцветов был не робкого десятка и в отношениях с женщинами всегда выбирал атаку, а тут был атакован сам, да такой красотой и коварством, что сдался в первый же вечер. Когда же выяснилось, что поручик еще и холост, Пелагея преобразилась и вела себя так, что Белоцветов вдруг ощутил, что ее присутствие рядом с ним ему просто необходимо, и не только для «антуражу» — красивая женщина рядом всегда возвышает ее избранника, но и для души. Он не мог объяснить этого, но эта простая по происхождению женщина подчиняла его себе! Он, боевой офицер знатного дворянского рода, выполнял прихоти этой солдатской вдовы, причем делал это с высочайшим удовольствием для себя! Ответ был прост, и наверняка поручик его знал, но не хотел признаваться в этом даже себе. Впервые он чувствовал себя безо всякой лжи и преувеличения желанным мужчиной! Он видел это в каждом ее движении, в каждом вздохе, в каждом взгляде. И это оказалось самым важным. И все другие обстоятельства этой жизни отступили на второй план, как никому, ему — уж точно, не нужные условности. Он еще этого, может, и не понимал, но уже был влюблен в эту женщину. Он впустил ее в свою жизнь, даже не предполагая, что отпустить назад не сможет, и когда такой момент должен был произойти и Пелагея засобиралась в Красноярск, он попросил ее остаться. Он и не подозревал, что некуда было ей ехать. Но, наверное, некое подсознательное чутье говорило ему: отпустишь — не вернешь. Так бы оно и случилось, потому как страсть захватила всецело и Пелагею, она не знала, как ей быть дальше, положение любовницы больше ее не устраивало, оно губило ее мечты, и не удержи ее поручик, она исчезла бы из его жизни, а затем где-нибудь заживляла раны несчастной любви. Но он остановил ее, и это решило все окончательно и бесповоротно.