— Чё, пришел? Не забоялся?
— А чего мне бояться?
— Смелай, тя как звать-то?
— Андрей.
— А меня Марфа, пошли.
— Темно, не видать ничего.
— Давай руку. Глаза обвыкнут. Иди за мной, тут недалече.
Андрей подал руку и сжал в ладони ладонь Марфы.
— Тише ты, раздавишь, рано ишо, — с улыбкой шепнула Марфа, чуть прижавшись к Андрею.
Андрей почувствовал сквозь полотно рубахи твердые соски девушки, и волна жара окатила его. Он обнял и прижал ее всю к себе, чувствуя, как наливается силой его плоть.
— Пошли уж, вояка, — тихо прошептала она ему в ухо.
Касания ее губ потрясли юношу. Он с трудом разжал объятия и шагнул за Марфой в темную неизвестность.
Вскоре по узкой тропке среди кустов они пришли к землянке. Малюсенькое слюдяное оконце замаячило им огоньком, и дверь со скрипом впустила в старую рыбацкую обитель. Андрей понял это сразу: ветхие рыболовные сети и замысловатые снасти, развешанные по стенам, говорили сами за себя. Широкая лежанка занимала половину всей землянки. Она была застелена лоскутным одеялом, несколько подушек в цветастых наволочках брошены были на нее в беспорядке. Марфа, шагнув к лежанке, наклонилась, видно, решила первым делом уложить, как должно, подушки. Андрей, не выдержав искушения, прижался к ней сзади, обхватив руками тело, и осторожно, как что-то хрупкое, сжал ее груди.
Марфа замерла в его руках, дыхание затаила и шепотом, как будто их кто-то мог услышать, сказала:
— Не спеши, погодь, все будет, дайкось прибраться.
Но Андрей уже не слышал ее шепота, он мял ее груди и прижимал к себе упругое податливое тело. Рука, скользнув вниз, под юбку, нашла голую кожу ноги, бедра и пошла выше к совсем тайному и манящему. Марфа, мягко извернувшись, упала на спину, увлекая Андрея за собой.
— Ой ты, какой торопыга! — горячо зашептала она, обнимая Андрея и целуя его в щеки и губы.
Андрей не совсем понимал, что с ним происходит. Он прижимался к ней, неистово гладил и мял ее, сердце билось так, что казалось, весь он превратился в пульсирующий комок мышц. Внезапно волна горячей истомы, прокатившись по всему телу, рванулась к низу живота и выплеснулась стыдно и мокро. Андрей отпрянул от Марфы, красный от смущения и беспомощности, надо было что-то делать, но он не знал что. Дыхание перехватило. Он боялся, сейчас она засмеется, и тогда… он просто умрет от позора. Этого не случилось.
— Что ты? — улыбаясь, мягко спросила она и пуговка за пуговкой стала расстегивать кофту.
Девичья грудь, вырвавшаяся из тесного заточения, светилась бархатной кожей. Она легко провела рукой по голове, волна льняных волос упруго скатилась на плечи и грудь. Все эти завораживающие минуты растянулись в вечность. Андрей не мог оторвать взгляда, и то, что с ним только что произошло, как-то незаметно растаяло в уютном сумраке и блеске глаз лежавшей перед ним женщины…