— Зов сердца, дорогой, зов сердца!
— Что? Женщина? Не может того быть!
— Может, дорогой Андрей Александрович, еще как может, влюблен и женюсь немедля по прибытии в город! Кстати, прошу ко мне на свадьбу, непременно-с! Надеюсь, у вас не найдется повода пропустить это историческое событие!
— Премного благодарен за приглашение, принимаю его, если позволит время, мне отпущенное.
— Ушам не верю своим, господин поручик, чтоб вы не вольны во времени своем были!
— Увы, при исполнении важного поручения прибыл в эти края. От самого его императорского величества пакет имею.
— Так вы в отставке были?
— По военной службе вышел, верно. Тут государственной важности дело, впрочем, для вас, Яков, то уж не секрет. Высокие персоны делами заняты важнейшими, однако не прочь вложения свои сделать в золотоносные места, кои по Ангаре-реке разведаны. Моя задача проверить, так ли хороши те места, да, если правда все, тем деньгам ход дать.
Аж помутнело в голове у Спиринского: «Боже, какая удача!»
— Непременно успех ждет вас, Андрей Александрович. Если не возражаете у нас остановиться, прошу. А после свадьбы с большой охотой компанию вам составлю в путешествиях таежных.
— Не думаю, что смею отказаться от столь компании приятной! — смеясь, воскликнул довольный встречей поручик.
Подошедший Сазонтьев немедленно был представлен поручику и поддержал приглашение будущего зятя своего жить и столоваться непременно у него, что великой честью для дома его будет. На том и решено было и скреплено тут же разлитой в бокалы бутылкой мадеры. Однако ждать пришлось недолго, и скоро их экипажи въехали в город.
А через три недели, отгуляв веселую, по-сибирски щедрую свадьбу и оставив молодую жену родителям, Яков вместе с поручиком Белоцветовым в сопровождении десятка казаков и чиновника из губернии Сычева ехал Енисейским трактом.
Солнце припекало так, что даже в сыром ельнике было душно. Ополаскивая себя то и дело холодной водой, Федор наотмашь бил кайлом в песчано-глинистый берег ручья. Рядом, удобно устроившись у самой воды, Семен черпал понемногу лотком из отвала и тщательно промывал. До полудня время пролетело незаметно. Федор специально ни разу не спросил у Семена: как там, что? Просто кайлил и кайлил, отворачивая куски, все глубже врезаясь в берег.
— Хорош, Федор, хватит, пустышку бьем, — услышал он голос Семена.
Опустив кайло, Федор обернулся. Семен стоял виновато улыбаясь.
— Нет здесь золота, может, и было раньше, да только крохи остались. Смотри, за полдня сколько… — Он показал подошедшему Федору несколько крупинок на тряпице.