Листьям, пусть даже уже опавшим, очень хотелось, чтобы новая поросль Русской Православной Церкви, хотя бы шагая на первую встречу со своими педагогами, ощутила под своими ногами мягкий и благоприятный покров… И они готовы были и дальше стелиться будущему «царственному священству» под ноги, лишь бы только те не свернули с намеченного ими пути или не отступились от веры во Христа, разочаровавшись в своем выборе.
Семинаристы старших курсов наблюдали за ними из окон своих аудиторий. Что они в этот момент вспоминали или даже испытывали, в двух словах не опишешь, а подробно рассказывать не стану, так как для этого мне пришлось бы написать еще одну книгу…
Когда дверь в аудиторию отворилась, все семинаристы бросились по своим местам.
Молодой еще иеромонах, правда, уже с седой головой, что вошел в аудиторию, ждал, когда все рассядутся по своим местам.
– Разрешите представиться… иеромонах Михаил, – негромко сказал он. – Буду читать у вас небольшой спецкурс под названием «Экзорцизм».
Он выдержал паузу, давая возможность семинаристам внимательно разглядеть себя и составить первое впечатление, крайне необходимое для последующего доверительного общения, а затем продолжил:
– Прошу записать название курса и далее уже не убирать свои ручки, держа их наготове, чтобы успевать зафиксировать каждую мысль, которая будет появляться в ваших светлых головах в ходе нашей беседы. Потом мы сравним, у кого и какие были эти мысли, у кого и сколько их было…
По аудитории прошел первый шелест обмена мнениями.
– Итак, магизм, как одно из действий нашего возбужденного сознания, чаще всего приводит нас к осмыслению принятия или непринятия нами практики экзорцизма, или традиционной «отчитки», одержимых беснованием. Я так думаю, что вопрос «быть или не быть» во все века в тот или иной период своего служения, равно как и по сей день, решал для себя каждый монах или священнослужитель.
– И вы? – спросил с места семинарист на первом ряду.
– И я, естественно… Хотя и знал, что экзорцизм, действительно имевший место в Древней Церкви в силу особых дарований, ниспосылаемых ей в тот период, был вскоре официально прекращен.
– А как же тогда быть с теми… – снова обозначил себя тот же семинарист.
– Не спешите, будущий собрат. Дайте уж мне сначала договорить.
– Извините…
– Принято! Итак, продолжим. Сей подвиг «заклинания» стал лишь следствием особой благодати Божией, своего рода сугубым даром исцеления, который ниспосылался конкретному человеку, и таких людей в те времена можно было по пальцам пересчитать. Причем эта явленная на нем благодать была очевидна всем, а не передавалась, как сегодня, через «сарафаново радио»… от бабки к бабке…