Однажды у юной пары родился сын. И был мальчик так ангельски хорош собой, так кроток, так тих и радостен, так мало просил, так много ласки отдавал счастливым отцу и матери, что те решили оградить его от проклятия деревни. Как только он научился уверенно ходить, на глаза ему надели повязку, чтобы уж никогда он не смог заглянуть в бездну.
И так мальчик рос, взрослел, превращаясь в гибкого юношу. Был он любознательным, все ему казалось интересным и необычным. Он никогда не скучал, ощупывал ли ростки молодой фасоли на огороде, наигрывал ли на дудке мелодию. Отец и мать не стали скрывать от него, зачем завязали ему глаза, и сам он слышал, что от бездны, что за деревней, одни горести и печали. Мальчишкам-насмешникам он отвечал, что ему и в повязке прекрасно живется. Сколько раз он стоял в двух шагах от обрыва! Сколько раз он, возвращаясь с ведрами или выгоняя на пастбище скотину, проходил по самому краю бездны, даже того не ведая. Или, быть может, ему удавалось спастись именно поэтому?
Однажды, срезая ивняк для новой корзины, он встретил девушку. Девушка пела грустную песню, и юноша спросил, отчего же девушка так невесела? Ведь мир огромен, прекрасен и велик. И солнце греет ее щеку, и птицы поют у нее над головой, и шевелится под ножкой лист – должно быть, под ним по своим делам ползет жук.
Девушка засмеялась:
– Как ты, слепец, можешь говорить мне о красоте мира?
– Я не слепец, – возразил юноша. – Для того, чтобы ощущать красоту, мне не нужны глаза. Я и так счастлив, что живу на свете. Я проживаю каждую минуту как единственную, и ни одна из них не похожа на предыдущую.
Но девушка не согласилась. Она подошла к юноше и развязала повязку. И тогда он увидел все краски мира. И ее. И влюбился.
Они поженились и стали жить счастливо. Юноше и без повязки было по-прежнему хорошо, он был всем доволен, построил дом, разбил за ним сад, выкопал колодец. Мимо калитки сновали люди, только и разговоров у них было что про бездну. Но теперь, зрячий, он по-прежнему держался поодаль. Видел, куда поутру спешат все, и шел за хворостом в противоположном направлении.
А с деревней творилось неладное. Все меньше оставалось людей, все больше их прыгало или падало в бездну, не в силах противостоять ее притяжению. Те, кто еще оставался в своих домах, угрюмые и брюзгливые, лишь коротали свой век, зная, что и их кончина ждет в глубине прожорливого обрыва.
Но вот жена, баюкая младенца, стала убеждать нашего героя, что непременно нужно пойти поглядеть на обрыв за деревней – одним глазком, просто чтобы знать, каков он, глубок ли и в какой стороне находится.