– Нам остается одно: жить дальше. Понимаешь? – снова оживился Адиса. – То, что произошло, было неизбежным. Хватит себя жалеть.
– Неизбежным, говоришь? – попытался улыбнуться Ян.
Уголки губ дернулись, а лицо обезобразил зверский оскал.
– Ты решил испробовать на мне свои заученные штучки? – руки Яна налились знакомой тяжестью, пальцы самопроизвольно сжались в кулаки. – Хватит меня лечить! Не выйдет!
– То, что ты неизлечим я знаю давно, – вздохнул чернокожий, – но попробовать стоило. Не правда ли?
Адиса коснулся бороды, беззвучно прожевал несколько слов и улыбнулся. Взгляд чернокожего был странным. Он смотрел на Яна, как на маленького мальчика, как на маленького, беспомощного и глупого. Будто сейчас несмышленый малыш вопреки всеобщему «нельзя» постарается сунуть пальцы в розетку.
– Твою мать, Ди! – проскрежетал Ян. – Твою мать!
Он и не заметил, как тяжелая бутылка оказалась в руках, а дальше полетела в сторону друга. Потом вторая, третья. Адиса проворно уворачивался, каждый раз бутылки, не задев цели, разбивались об стену. Водопад осколков струился за спиной чернокожего, к ногам.
Ян остановился только тогда, когда старинные часы жалобно застонали, сбитые им с каминной полки. Они надломились пополам у ног Адисы, а тело Яна заныло от приятной тяжести.
С силой выдохнув, Ян отер выступивший пот со лба и улыбнулся. Только Адисе так легко удавалось взбесить его и остаться невредимым.
– У тебя талант.
– Лечить искалеченные души? – Адиса небрежно стряхнул бисеринки стекла с костюма, одернул пиджак.
– Выводить меня из себя.
– Это не талант, а призвание, – хмыкнул Адиса, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
Ян хотел было усомниться, очередная колкость уже готова была сорваться с языка, как взгляд наткнулся на женский шарф, часть которого небрежно торчала из-под кресла. Ян дернулся, словно только что у него перед носом щелкнули пальцами. В два шага подскочил к креслу и сгреб красную ткань в охапку. Холодная гладкость обожгла кожу. Ян поморщился, будто в руке извивалась мерзкая гадюка, недоверчиво поднес шарф к лицу, втянул воздух.
Сладкие нотки корицы защекотали ноздри.
Ян закрыл глаза, не веря, что даже после прошедших трех месяцев ткань все еще хранила ее запах.
– Что это? – послышался недоверчивый голос друга.
– Прошлое. И сейчас… мне необходимо от него избавиться. – С видимым трудом Яну удалось закончить фразу.
Не слыша собственного тяжелого дыхания, он метнулся к камину и швырнул ткань в огонь с таким отвращением, будто избавлялся от проказы. Пламя зашипело, оживилось жадным танцем, кончик шарфа обуглился, скрутился, почернел, взбугрился.