– Мудаки!!! – неизменно отвечал Иратов. Били под дых, вот такая двоечка боксерская, голова – туловище. И все равно – «Мудаки!!!» в ответ.
А потом Иратова оставили. Просто надоел компании один и тот же распорядок дня.
Что же родители? Мать, безусловно, страдала оттого, что с сыном происходит неописуемый кошмар, пыталась в отделение милиции обратиться, но в ответ получила такой заряд сыновьей злобы, после которого только плакала, прикладывая к лицу Арсения свинцовые примочки.
Для Иратова это была первая наука в жизни, из которой он вынес главное: нужно быть хитрее и мастеровитей, никогда не ломаться и не сознаваться…
Старшеклассник поменял тактику и играл теперь в карты только со взрослыми. Летом – на Водном стадионе, где купались и загорали лоховатые москвичи, заглатывающие ящиками припасенное жигулевское пиво, осенью – в парке Горького за столиками с простым отдыхающим людом. С дворового времени он уже не старался выигрывать за одним столом помногу, вовремя уходил, чтобы не заподозрили.
К концу десятого класса Иратов накопил приличную сумму, на которую можно было купить три двухкомнатные кооперативные квартиры.
В парке Горького, ранней осенью, в чешском пивном баре «Пльзень», за его столик подсели двое мужчин. Взрослые, оба с серыми лицами и синими от наколок руками. Один, который побольше, отхлебнул из кружки пива, продемонстрировав отсутствие двух передних зубов, второй хоть и был с зубами, но нос имел лилового оттенка.
– Катаешь? – осклабился беззубый.
– Что? – не понял Иратов.
– Смотри, Лиловый, умный! Так катаешь? В карты играешь?
– Ну, играю…
– Не нукай, не запряг! Так давай иди играть!
– Не, – отказался Иратов. – Я играю только тогда, когда хочу!
– Смотри, Лиловый, да он главный по парку!
Лиловому шутить не хотелось, уже неделю стреляло в ухе, и ничего от боли не помогало. Ни компресс, ни капли. Пробовал даже водку заливать, но стало еще больнее.
– Слышь, Якут, – заговорил Лиловый, – мы все про тебя знаем! Уже месяц, как срисовали…
– А можно портретик? – попросил Иратов.
– Шутник, однако…
В руке беззубого блеснула сталь финского ножа, незаметно прорезавшего новенькую куртку Арсения и проткнувшего кожу. Струйка крови потекла в джинсы. Он чувствовал ее длинный и горячий след.
– Мы тоже любим шутить, – признался беззубый. – Но не в рабочее время. Слушай внимательно, паря. Мы не босота какая-нибудь, мы смотрящие по парку. Платить будешь каждую неделю половину от рывка. Вот Лиловому будешь приносить в бильярдную!
– А что так много? – удивился Иратов, зажимая кровоточащий бок.