Этот парень – плохое оправдание… ха, ха… у него хрен мелкий, ха, ха, ха, ха, ха, ха… и это подлинная история, а теперь он бороду отращивает, и заходит в банк, где я работаю, так со мной даже не здоровается… Почему это, интересно? Думаешь, он на нас разозлился? Ха, ха, ха, ха… со своим мелким хреном.
Заметки старого козла[22]
«Свободная пресса Л.-А.», 22 марта 1974 г.
Говно правда нравится, да? Я это заметил за несколько лет – тебе очень по душе слово «говно» и говнометание…
Нет-нет-нет. Мне слово «говно» не по душе, оно меня как-то отвращает. Мне не нравится, когда люди говорят «СРАТЬ и мазать!» Сам я редко пользуюсь этим словом.
Нет, но я имею в виду – сама функция говнометания почему-то доставляет тебе удовольствие.
Только мне?
Ну я не знаю. Тебе это, похоже, нравится больше, чем большинству; другие вроде бы не упоминают об этом так часто.
Так часто не признаются в этом, как я.
Признаются?
То есть вбегаешь и говоришь:
– Газету мне, – чтоб этим насладиться, в смысле – читаешь что-нибудь, а говеха выпадает, а ты читаешь себе…
Но я и близко так не осознаю падающие говехи, как ты. Для меня они просто падают.
В смысле, ты на них смотришь и потом ими любуешься?
Нет.
О, там присутствует такое громадное ощущение утраты. Сейчас смоешь эти какашки и больше никогда их не увидишь. Ты больше не увидишь те же самые говехи, никогда.
Нет у меня никакого ощущения утраты, когда я их смываю… Я думаю, ох, ну и вонища…
Я пытаюсь запомнить каждый расклад говех, которые когда-либо оставлял. Потому что каждый узор у них разный, это как живопись. Говно никогда не выходит одинаково. Сколько раз за жизнь срет средний человек? Без счета, несомненно. Но всякий сёр его бесконечно отличен от любого другого, что когда-либо предпринимался. Каждая говеха – другая, у них разные размеры, их количество, как ты себя при этом чувствуешь, места, в которых срешь, температура, погодные условия, с кем живешь или не живешь, безработный ли ты или работный, столько всяких инсинуаций вторгается. А еще даже у тебя бывает дополнение: тянешь руку к туалетной бумаге, и она может быть разного цвета, зеленой, голубой, желтой, лиловой и тэ дэ. А потом заводишь назад руку и вытираешь себе жопу, и смотришь на бумагу, и думаешь: ой-ой, по-прежнему грязно. Лучше еще подтереться, кто-нибудь может мое говно унюхать. И пока вытираешь себе жопу, думаешь: может, некоторые и не подтираются так качественно, как я. А может, это я хорошо не подтираюсь. Слушай, ты давай поговори немного сам, но я на говне не залипаю. Постой, постой, постой, постой, постой… Я тут по супермаркету рыскал, знаешь, как обычно, и зашел в проход с туалетной бумагой, а там старуха, года 92 ей, ищет себе самую выгодную.