— Николас Лопес. Родился в Лиме в 1951 году. Мать — Лолита Торес. Отец неизвестен, — Купер быстро взглянул на Николаса. Тот не шелохнулся. — Живет… — Гарри назвал адрес. — Это так? — он предложил Лопесу сигарету.
Николас жадно схватил ее, и Купер протянул ему зажигалку. Тот закурил, с наслаждением сделал затяжку и, наконец, произнес:
— Верно. Все так.
— Скажи, Лопес, вот тут написано, что ты не работаешь, это так?
— Да.
— Так на что ты живешь? Ты получил богатое наследство или тебя содержит богатая сеньора? — чуть улыбнулся Купер.
Лопес молчал.
— Ну, что ж, не хочешь отвечать — не надо, — Гарри пожал плечами. — Но скажи: у тебя ведь есть мать? Не так ли?
— Да.
— И она служит у сеньора Переса? Там же живет?
— Да.
— И ты часто навещаешь ее? — спросил Купер ровным тоном. В глазах Лопеса промелькнула искорка и сразу угасла.
— Ну, не так чтобы часто, — парень явно не был красноречив.
Купер отметил для себя, что на тупом лице этого кретина он не заметил ни малейшего следа волнения. Он даже не удосужился спросить, за что его задержали.
— А когда ты был у матери в последний раз? — Купер пристально глянул на Лопеса. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он назвал дату. Это было как раз накануне гибели мальчика.
— И долго ты был у нее?
Лопес задумался или сделал вид, что вспоминает:
— Приехал вечером, переночевал… — угрюмо произнес он.
— Расскажи-ка все по порядку, — Гарри включил диктофон. — Ты приехал к матери…Слушай, каждое слово из тебя приходится вытаскивать клещами! Так, говори…
— Я приехал около восьми вечера. Потом… потом я поговорил с матерью, перекусил и смотрел допоздна телевизор. Затем лег спать.
— Где?
— Что где?
— Где ты спал?
— У Пересов есть отдельная комната… так, подсобка.
— Что было дальше?
— Ну… утром позавтракал и уехал около десяти.
— Когда, говоришь, утром ты встал?
— Около восьми.
— Так. А зачем ты приезжал, неужели соскучился по матери?
— Вообще… у меня кончились деньги.
— В тот вечер и утром, кроме матери, ты еще с кем-нибудь общался?
Опять что-то промелькнуло в глазах Лопеса.
— Нет! — раздраженно бросил он.
Купер выключил диктофон, подошел к окну и посмотрел на улицу. С третьего этажа хорошо просматривалась автомобильная стоянка. Машины мокли под дождем, а рядом по мокрому тротуару шли прохожие с зонтами.
— Итак, ты уехал около десяти, — Купер уселся за стол и снова включил диктофон. — Ты, верно, не знаешь, в какой попал переплет. Думаешь, треплется, вот коп! Потреплется, надоест ему, и выпустит. Ты или кретин, или придуриваешься… Ты прекрасно знаешь, почему я вожусь с тобой… Почему бы тебе не выложить все.