Унаследованный от Магды дар внутреннего видения оборачивался для Тори беспощадным самоанализом. Она была из тех, кто постоянно прислушивается к себе и анализирует собственные мысли и чувства. Но сейчас ей и это не помогало.
Могла ли она в этот раз довериться эмоциям? Прав ли Девон, говоря о роли чувств и интуиции? Она всегда считала, что ее творчество имеет научную природу и основано, прежде всего, на логике и знаниях в области техники живописи. Девон заставил ее усомниться в этом — выходило, что интуиция в ее творчестве занимала большее место, чем ей того хотелось. Оказалось, что вопрос не так прост. Разве первоначально ее мнение и представление о Джордане не основывалось именно на эмоциях? И разве не понадобилась затем вся «наука» ее искусства, чтобы доказать ошибочность этого представления? А может быть, наоборот, она писала его портрет, пользуясь своей интуицией, составлявшей на самом деле основу ее творчества?
Тори всматривалась в тьму за бортом, время от времени ловя на себе пристальный взгляд мужчины, сидевшего рядом в освещенной кабине самолета, летевшего высоко над землей, и испытывала чувство близости, связывающее ее с Девоном. Во время полета она молчала и внешне оставалась спокойной, но внутри нее шла напряженная работа. То ли под влиянием его откровенных слов, то ли почувствовав себя освободившейся от чего-то ненужного, она вдруг ясно увидела правду, слишком сильную, чтобы можно было ее не замечать или отрицать.
Слишком поздно, говорила она себе. Поздно делать выбор, отрицать и анализировать. Поздно думать о принятии решения.
Потому что она уже полюбила Девона Йорка.
— Устала?
Его мягкий голос, в котором звучало сочувствие, заставил Тори очнуться от переполнявших ее мыслей. Повернувшись к нему, она внимательно посмотрела на Девона — странно, у нее вдруг возникло такое ощущение, будто она видит его впервые.
Наконец Тори окончательно пришла в себя, и сама удивилась тому, как спокойно прозвучал ее ответ.
— Да, немного.
— Скоро будем дома, — сказал он, и в его голосе послышалась нежность.
В его устах это слово казалось ей наполненным особым смыслом. Тори глубоко вздохнула и покачала головой, словно пытаясь рассеять туман, окутавший не только самолет, но и ее мысли. У нее это не совсем получилась, но, по крайней мере, когда она заговорила, ее слова звучали ровно и спокойно.
— Да, я думаю, что не следует забирать Виски сегодня. Мы, наверное, поздно будем дома. Подождем лучше до завтра.
— Да-да, возьмем его завтра. — Девон взглянул на Тори, чувствуя ее внутреннее смятение и не понимая, что могло ее расстроить. Хотя лицо и голос Тори выражали спокойствие, переплетенные пальцы рук выдавали волнение, которого он никогда еще не видел в ней. Когда же она посмотрела на Девона, он прочитал явную тревогу в ее глазах. Тори выглядела какой-то растерянной, и ему вдруг опять захотелось взять ее на руки и утешить. Да, она совсем завладела его мыслями, эта невероятная женщина с необыкновенными цыганскими глазами и раненой душой. Ее прекрасное лицо притягивало взгляд как магнит, само ее присутствие будоражило и волновало.