В предрассветный час все наше войско собралось на изготовку у мест подрыва, впереди штурмовые отряды и конница. Как только прогремели мощные взрывы и стены начали рушиться, они бросились в атаку. Первыми добрались кавалеристы, схватились в прямой сече с защитниками, дежурившими на стене около прокопанных рвов, конечно, из числа уцелевших после взрыва. Через минуту подоспели штурмовики, стали отдавливать противника от стены. А дальше с обеих сторон подошла подмога, пошла рубка.
После первых минут сутолоки наши воины сумели разобраться, встать в сплошной строй и начать теснить врага. А в проемы вливались все новые роты полка, расходясь вдоль стен и дальше по улицам и проулкам города. Враг сопротивлялся отчаянно, за каждый дом, улицу, площадь, но все же тройной перевес в силах сказался, сумели одолеть его. К вечеру нам удалось полностью зачистить город от неприятеля, потушить начавшиеся пожары, а также задержать мародеров, как среди своих воинов, так и местных жителей. Назначенный мной комендантом города Тимофей Шаров и его гарнизонная команда принялись за наведение порядка, задержанных воинов передали в их роты, пусть товарищи сами разберутся с отступниками.
Результаты штурма крепости не совсем утешительные для нас, хотя мы сравнительно быстро, за три дня, заняли его. Почти тысяча наших воинов вышла из строя, из них треть убитыми. У противника потерь больше, около полутора тысяч, среди них полковник, отчасти сдержал свое слово, остальные взяты в плен. С такими жертвами может не хватить сил для взятия других крупных поселений и крепостей - Чернигова, Путивля, Севска. Надо бы узнать, что происходит у Лазаря Осинина, а также в других ратях, но пока отправлять нарочных к ним опасно, а снаряжать большие отряды будет не совсем рачительным, распылять свои силы. Придет время, все прояснится.
Ловлю себя на минорном настрое, серьезные трудности только наступают, а я кисну. Могу оправдать только душевной усталостью, почти два месяца в боях, походах, вокруг кровь и смерть. Моя прежняя натура кабинетного специалиста из 21 века не выдерживает привычного здесь насилия, беззакония, в особой мере - всеобщего раздрая Смутного времени. Иногда появляется желание все оставить, как есть, забиться в нору, никого не видеть и не слышать.
Но встряхиваюсь, я влез в эту сумятицу, вольно или невольно, теперь отступать нельзя, если хочу уважать себя, да и как можно подводить своих товарищей, воинов, поверивших мне, готовых на любые подвиги по моему приказу. Да и свой народ, слагающий обо мне песни с надеждой, что я принесу в страну спасение и мир. Песни я слышал не раз в городах и селениях, особенно распространившиеся после наших побед под Вязьмой и Смоленском, как эта: