Когда темнота стала невыносимой, Майк достал из кармана бензиновую зажигалку. Ее он выменял у Салли — беззубой китаянки, живущей через дорогу. Салли-ломбард — так ее звали на улице. Если тебе понадобилось что-то — иди к Салли. Об этом знала вся шпана песчаного квартала.
Зажигалка была потертой. Со звездой и иероглифами. Китайская, но горела исправно.
— Далеко еще?
— Нет, — прошептал Майк, боясь, что кто-нибудь их услышит. — Там, в стене, — он вытянул руку с зажигалкой вперед. Перед ними оголился темный провал в кирпичной кладке.
Эту стену достраивали позже. И наспех. В итоге от вечной сырости раствор поплыл, и часть стены ввалилась внутрь, как рот египетской мумии.
— Что это за место?
— Тайник.
О тайниках в гетто ходили легенды. Рассказывали, что когда-то, еще до песчаных бурь, в тайниках партия прятала золото. Тысячи слитков, вывезенных из хранилищ в ящиках, похожих на гробы. Революция для власти всегда пахнет весной. Предчувствие перемен — анорексия бумажников, затягивание поясов. Они думали ничего не будет — надышатся, перебесятся. И уползут обратно, в свои узенькие квартирки. К ржавым кранам, к засаленным плитам. Доживать. Но все случилось не так. И не стало ничего, кроме песка. А золото в тайниках превратилось в легенду.
— Пойдем, — позвал Майк.
Он шагнул в пролом первым. Пламя зажигалки затрепетало в руке, тьма, царившая внутри, навалилась на свет, сжала его в крохотную трепещущую точку.
Как-то мальчишки видели, как билась в агонии бабочка, облепленная пожиравшими ее муравьями. Она тускнела, как этот свет.
Тайник был подтоплен. Вода стояла по щиколотку — темная холодная бездна под ногами.
— Держи, — Майк отдал зажигалку другу.
Ящики стояли у дальней стены. Сбитый из грубых досок конструктор — в несколько рядов. Нижние — набухшие от воды, с раззявленными ртами, выплеснувшие из себя затхлую рвоту мертвецы. А на них живые — крепкие, на каждую доску по четыре гвоздя. Как те, из горкома — ботинками по головам, лишь бы не промокнуть.
Майк сунул гвоздодер между крепких досок. Навалился так, что заломило плечи. Гвозди вышли туго, со скрипом, а из дыры вместо золота выскользнула белая рука. Тонкая, костлявая, и повисла пальцами к воде.
Мальчишки отскочили назад.
— Вот дерьмо!
Света больше не было. Он растаял, как бабочка в муравьиной черноте.
— Ты уронил зажигалку, блядь!
— Прости, я… это… там…
Майк слышал, как руки друга беспомощно шарили под водой.
— Тсс… — Майк прислушался. Пока они были здесь, снаружи что-то изменилось. Стало другим.
— Надо убираться отсюда…
— Тихо ты!..
Найда больше не лаяла. Вот что было не так. Мальчишки замерли, вслушиваясь в тишину. Один с гвоздодером в руках и другой, где-то там, внизу, на коленях, по пояс в ледяной воде.