Отец и Бертоль стояли над лотком с высаженными растениями, а рядом с ними один из садовников. Исмэй смотрела вокруг новым незамутненным взглядом, замечая мельчайшие детали: резные огненно-оранжевые и солнечно-желтые лепестки, кружевные листья, испачканные в земле ногти садовника, красная шея дяди, линии на загоревшем лице отца, оставшиеся белыми, потому что он всегда прищуривался, находясь на солнце, нитка на манжете Бертоля.
Шарканьем по кафельному полу Исмэй дала знать о своем присутствии. Отец поднял глаза.
- Исмэйя... иди посмотри на новые гибриды. Думаю, они будут отлично смотреться в урнах фасада. Надеюсь, старый Себастьян не утомил тебя.
- Нет, - ответила Исмэй. - Наоборот, наш разговор был довольно занимателен.
Голос ее звучал совершенно спокойно и твердо, так ей по крайней мере казалось. Но отец вздрогнул.
- Что-то случилось, Исмэй?
- Мне надо с тобой поговорить, отец. Может в кабинете?
- Что-то серьезное? - спросил он, не двигаясь с места.
Ярость захлестнула Исмэй.
- Если честь семьи для тебя достаточно серьезное дело.
Руки садовника дрогнули, и растения заколыхались, потом он что-то пробормотал. Отец кивнул, и садовник, забрав коробку с горшками, исчез за задней дверью оранжереи.
- Хочешь, чтобы я тоже ушел? - спросил дядя, как будто был уверен, что она скажет нет.
- Пожалуйста, - ответила Исмэй, пробуя на вкус свою власть.
Бертоль удивленно отступил, переведя взгляд на брата, потом снова на племянницу.
- Исмэй, что...?
- Ты скоро узнаешь, - оборвала его девушка. - Но сейчас я бы хотела поговорить с отцом наедине.
Бертоль покраснел и вышел, едва ни хлопнув дверью.
- Ну, Исмэйя? Не за чем было грубить.
Но в этом знакомом с детства голосе больше не было прежней силы, Исмэй даже услышала страх. Контраст между загорелой кожей и белыми линиями на его лице почти стерся. Если бы он был конем, то уши его сейчас прижались бы, а хвост нервно подрагивал бы. Должно быть он уже понял. А понял ли, спрашивала себя Исмэй.
Она подошла к нему, проведя рукой по сердцевидным листьям пальмовых ветвей и чувствуя, как они щекочут кожу.
- Я говорила с Себом Короном... или вернее он говорил... Это было очень интересно.
- О? - отец держался бессовестно спокойно.
- Ты лгал мне... Ты сказал, что это был сон, что ничего не произошло...
На мгновение ей показалось, что он снова притворится, будто не понимает, но щеки его вспыхнули и снова побледнели.
- Мы сделали это ради тебя, Исмэйя.
Это то, что она ожидала услышать.
- Нет. Не ради меня. Возможно ради семьи, но не ради меня.