- Тебе не нужно омоложение, чтобы стать благоразумным, - ударила она отца единственным оружием, какое у нее было.
Мгновение тишины, когда было слышно только его тяжелое дыхание, как у нее в тот страшный день.
- Тебе нужна помощь, Исмэйя, - наконец произнес он почти нормальным голосом, теплым и спокойным, голосом генерала, у которого за целую жизнь вошло в привычку командовать. Ей хотелось окунуться в отеческую любовь, найти у него защиту, но она не осмелилась и ответила:
- Возможно. Но не здесь. Не сейчас.
Не помощь отца, который предал ее.
- Ты не вернешься.
Он никогда не был глупцом, лишь эгоистом. Ее поведение было нечестным, но и он был нечестен. Сейчас он смотрел ей прямо в глаза, как наверное смотрел бы на командующего, к которому испытывал уважение.
- Ты больше не вернешься?
Исмэй не могла представить, что вернется сюда, но еще не была готова сделать такое заявление.
- Не знаю. Возможно, но... Должно быть ты уже знаешь... я заключила с Люси договор на стадо.
Он кивнул:
- Хорошо. Мне не следовало этого делать, но... полагаю, надеялся, что ты приедешь навсегда, особенно после того, как с тобой обошлись.
А вы обошлись со мной лучше? Готово было сорваться с ее губ, но она промолчала. Но казалось, отец все равно услышал.
- Я понимаю, - сказал он.
Он не понимал, но Исмэй не собиралась спорить, не сейчас. Сейчас ей хотелось убежать далеко-далеко и побыть в одиночестве. Она подозревала, что ей все-таки придется провести какое-то время с психонянями Флота, но пока...
- Пожалуйста, Исмэйя. Пусть тебе помогут во Флоте, если не хочешь нашей помощи.
- Я собираюсь в долину, - сообщила она, игнорируя последние слова отца. Он не имел права говорить что делать с раной, которую ей нанесли.
- На целый день. Завтра. Мне не нужны сопровождающие.
- Понимаю.
- Никакого наблюдения, - Исмэй прямо посмотрела в лицо отцу, который заморгал.
- Никакого наблюдения, - согласился он. - Но если захочешь остаться там на ночь, дай нам знать.
- Конечно.
Ее голос прозвучал совсем как его. Она никогда не замечала, насколько они похожи. Даже злясь на него, она почувствовала внезапное желание рассказать о мятеже, зная, он не удивится тому, что она сделала, не посчитает это чем-то непостижимым, как офицеры Семей.
***
Исмэй вышла из дома, чувствуя лишь огромную легкость и пустоту, как будто была брошенным на землю семенем, готовым умчаться прочь с первым же осенним ветром. Она пересекла посыпанную гривием подъездную аллею, прошла между клумбами, которые ослепляли красками цветов, через залитые солнцем поля, где двигающиеся смутные тени шептали ее имя, но не ответила им.