— Ты знаешь, что я давно хочу услышать от тебя, вейриэн, — молвил он, когда молчать надоело. — Пусть и Лэйрин услышит.
Наставник вопросительно поднял угольную бровь.
— Теряюсь в догадках, государь. Но, пожалуй, скажу об одном. Если бы вы не тянули с признанием наследника столько лет, никто бы не усомнился в его праве и дело не дошло бы до жертв.
— Праве? — Роберт продемонстрировал знаменитый стальной прищур. — А есть ли оно, это право? Ты находился в свите королевы Хелины двенадцать лет назад, вейриэн Рагар, я не забыл. Может, ты — настоящий отец Лэйрина, а? — злым, свистящим голосом говорил он. — От меня в нем ничего нет, зато ваше сходство не заметит только слепец!
Хорошо, что я уже сидела. Вдруг навалилась такая страшная усталость, что захотелось лечь и умереть. Тоже мне, отца нашли. Рассказать, что ли, о вывихах и переломах, по замыслу этого бесчеловечного сугроба с углями учивших меня переносить боль? А ну их всех к дьяволу! Говорят оба так, словно меня здесь нет. Хоть бы ребенка постеснялись.
— Не заметит слепец, а заметит только невежа, но разве вы к таковым относитесь, сир? — наставник не дрогнул ни единой черточкой. — Многие горцы похожи как братья. И вам уже известно, что Лэйрин — потомок королевы Лаэнриэль, убитой вашим дедом, и унаследовал ее черты. Вы не могли их не узнать, ваше величество. Ваша любимая семейная реликвия, как я помню, — весьма натуралистичное изображение той трагедии.
Глянув на меня, занятую, кроме подслушивания их откровений, кражей офицера противника с шахматной доски, король усмехнулся:
— Узнал, когда увидел этого зеленоглазого дьяволенка год назад, трудно не узнать. И пожалел, что не разглядел раньше. Но это не может отменить моих сомнений, и ничьих не отменит. Ты-то знаешь, вейриэн, почему мои любимые вассалы так взъярились на малого ребенка.
— Ваше величество… — предостерегающе вскинулся Рагар.
Роберт поморщился.
— Ничего особо нового он не услышит. Они боятся за меня, считая, что их возлюбленный король околдован горной ведьмой и обезумел, если признал ее незаконнорожденного сына как своего. Они вспомнили о проклятии королевы Лаэнриэль, обещавшей, что ее кровь отомстит за ее смерть. И ваше сходство, Лэйрин, — устремил он на меня странный, какой-то тоскливый взгляд, — им кажется зловещим, даже имена ваши созвучны. Идем, ты должен увидеть нашу семейную гордость, — последнее слово он как выплюнул, и с таким презрением оно прозвучало, что даже Рагара проняло, судя по удивленно приподнятой брови.
Но наставник неуловимым движением переместился, загородив меня: