Айк не противился мимолетной нежности Кей, проявленной на виду. — Кто знает, удастся ли еще проехать с любимой подругой по ночному Парижу.
Осторожная езда укачивала.Глаза слипались... В сознании генерала вдруг непрошено всплыл образ Мейми. Эйзенхауэр почувствовал острую неловкость по отношению к супруге. Это был не стыд, а душевная неловкость. К нему всегда приходило это чувство, когда он вспоминал о Мейми, после бурной, проведенной ночи с Кей. Образ Мейми тогда возникал помимо его воли.Ему показалось, будто жена откуда-то сверху наблюдает за ним с укоризной.
— Обязательно напишу сегодня письмо, -подумалось генералу. -Поддержу ее. Мейми очень трудно, одиноко сейчас. Все же два с половиной года в разлуке. Тяготы разлуки и жалобы на его невнимательность растут, становятся невыносимыми для нее. У нее нет военной работы, которая поглощала бы все ее время и мысли. Ей труднее. Конечно ей труднее. Но она не должна забывать, что он любит ее и скучает по ней. Она должна помнить, что груз его ответственности был бы непереносим, если бы он не верил, что есть человек, который ждет его домой — навсегда. Она не должна забывать, что его бьют каждый день...
— Бьют каждый день..., — прошептали губы. В эту секунду в ушах затрезвонил настырный утрешний звонок дежурного по штабу. Он прорвался, заглушив стенания жены. — Что это? Предостережение опасности? Неужели ему что-то грозит? — От этой мысли в душе шевельнулся неприятный холодок. — Ерунда! Нет повода для беспокойства, — убеждал себя мысленно генерал, отгоняя поднимавшеюся тревогу. Чтобы легче было дышать, расслабил шарф, расстегнул пуговицы мериносовой шинели. Глубоко выдохнул, полегчало. Дотронулся до лба. Лоб был горячий.
Машина наконец сворачивала к отелю 'Трианон', преодолев тринадцатый километр, где размещался Высший штаб совместных экспедиционных сил.
— Я люблю тебя, Мейми, и сделаю счастливой, — наспех заканчивал мысленный разговор с женой Айк. — Ты не должна забывать об этом. Для бесконечных бесед после войны мы возьмем трехмесячный отпуск где-нибудь на одиноком побережье и, Боже праведный, пусть там будет солнечно...
— Дежурного по оперативному управлению, ко мне, — приказал Эйзенхауэр, зайдя стремительно в штаб. Взгляд хмурый, усталый. Глаза покрасневшие. — Жду генерала Стронга с докладом. На вечернее совещание пригласите генерала Брэдли. Я нахожусь в кабинете...
Доклад дежурной службы штаба, скупая информация Стронга не внесли ясности в происходящие событиях в Арденнах 13 декабря. В этот день никто толком не знал, как они развиваются и что там происходит. Генерал Эйзенхауэр решил дождаться, когда соберется более полная информация для принятия решения. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей вызвал Кей с докладом о мероприятиях на предстоящие выходные дни.