Потому что сам он даже не помнил, когда в последний раз настолько возбуждался.
Разумеется, девственником он не был и любил секс, и давно привык к обществу моделей, актрис и всевозможных наследниц. Но раньше секс был всего лишь чем-то приятным и радостным.
Но когда он в последний раз хотел не просто секса, а какую-то конкретную женщину?
Потому что сейчас он хотел не секса, а Либерти. И это чувство оказалось чем-то совершенно новым и непривычным.
– Рядом с тобой я чувствую себя кем-то значимым, – выдохнула она, посасывая мочку его уха.
– Ты и так значима, – прошептал он, ощущая, как она трется о его напрягшуюся плоть, а ее руки скользят вниз по его спине. – Уверена, что хочешь именно этого? Потому что, если ты и дальше продолжишь меня целовать…
Она заставила посмотреть прямо себе в глаза.
– Прямо сейчас я хочу выбраться из офиса.
Из офиса, из одежды… Отличная идея.
– Поедем ко мне?
– И это раз и навсегда все изменит. – Впервые ее слова прозвучали так, словно она наконец-то приняла, что все и так уже безвозвратно изменилось, и если они попытаются закрыть на это глаза и жить по-прежнему, лишь обрекут себя на медленную смерть.
Прижав Либерти к себе еще крепче, Маркус зарылся лицом в светлые волосы.
– Но я этого хочу. И именно это мне и нужно.
– Тогда пойдем отсюда.
Она бывала в его доме каждый будний день, дожидаясь, пока он спустится на пробежку, но еще ни разу не переступала выложенной плиткой черты, отделявшей фойе от остального здания. И тем более она еще ни разу не была в квартире Маркуса.
К счастью, в будни и выходные дежурили разные консьержи.
– Тодд, – кивнул Маркус консьержу, направляясь к лифту, и Либерти наконец-то осознала, что все это происходит на самом деле.
Стоило им оказаться в лифте, и Маркус пристально на нее посмотрел.
– Все хорошо? – спросил он, обнимая ее за талию. – Ты до сих пор этого хочешь?
Да. И нет. Но да. В ее мечтах Маркус врывался в офис, жадно ее целовал, говорил, как отчаянно в ней нуждается, а потом место действия плавно сменялось кроватью.
Но сейчас?
В реальности?
Это не просто риск, а едва ли не гарантированное профессиональное самоубийство. Да, она его хочет, и да, он хочет ее, и они оба взрослые, одинокие и трезвые.
Но это не отменяет того, что она готова вступить в физические отношения со своим прямым начальником. Не отменяет того, что ответила на его поцелуй.
Ладно, он прав. В любом случае ничто уже не останется прежним.
– Лучше, чем хорошо.
– Я так тебя хочу, – прошептал он, скользя губами по ее макушке и жадно лаская руками. – Хочу сделать с тобой все то, что тебе нравится.