– Либерти! – заорал он еще громче.
Неужели он настолько не привык, чтобы женщины ему отказывали? Или кого она пытается обмануть? Таким мужчинам не отказывают. Да и зачем? Он великолепен, богат и одинок.
– Что?
– Ты нужна мне! Быстрее!
Она вдруг поняла, что он уже не стоит у фонтанчика, а склонился над урной. Черт, это же не сердечный приступ?
Неплохо натренировавшись за три года ежедневных пробежек, она со всех ног бросилась к нему.
– Ты в порядке? – выдохнула она. – В чем дело?
Обернувшись, он посмотрел на нее испуганными глазами и прижал палец к губам. И тогда она услышала тихий писк.
Опустив взгляд, она увидела нечто невероятное. Коробка, а в ней что-то маленькое, темное и подвижное.
– Ребенок? – в ужасе прошептал Маркус.
– Ребенок! – удивленно воскликнула Либерти. В детях она совсем не разбиралась, но этому явно еще и недели не было. Грязные тряпки, пятна, что вполне могли оказаться грязью, но на темной коже больше всего походили на высохшую кровь, клочки темных волос на крошечной головке… Пораженная Либерти разглядывала малыша, все еще не в силах ничего понять. Новорожденный афроамериканец в обувной коробке у мусорки.
– Она была… коробка… закрыта, – промямлил Маркус. – Услышал звук и… ребенок. Ребенок!
Малыш открыл ротик и снова запищал. На этот раз громче, и звук разом вывел Либерти из оцепенения. Иисусе! Кто-то выкинул ребенка на помойку!
– Двигайся, – приказала она Маркусу, реши тельно отодвигая начальника.
Дрожащими руками она вытащила малыша из коробки. Тряпка упала, и она увидела, что на покрытом засохшей грязью неимоверно худом мальчике даже подгузника нет.
– Бог ты мой, – прошептала Либерти, когда малыш завозился у нее в руках. Какой же он горячий!
– И что нам теперь делать? – прошептал явно запаниковавший Маркус.
– Воды. Он слишком горячий.
Он протянул ей ее же собственную бутылку, а она вручила ему свалившуюся с малыша грязную тряпку.
– Намочи ее.
Ребенок снова заерзал у нее в руках, и Либерти вдруг померещилось, что это не мальчик, которого она только что вытащила из обувной коробки, а Уильям, ее братик, которого она не только никогда не держала на руках, но даже так ни разу и не увидела. Неужели он был таким же, когда мама родила в тюрьме и его отдали в систему опеки, где он и умер?
Нет, кем бы ни был этот малыш, она ни за что не позволит ему умереть.
– Это омерзительно, – выдохнул Маркус, но она не обратила на него внимания и, скрестив ноги, уселась на гравий.
– Все хорошо, – прошептала она, капая водой в ротик ребенка. – Ты же хороший мальчик, верно? Ну конечно, хороший, умничка просто. – Мальчик замотал головой и жалобно завыл. Либерти мгновенно запаниковала. А что, если ничего не получится? И она не сможет его спасти? – Мы тебя очень любим, – заверила она малыша со слезами на глазах. – И ты очень сильный и обязательно со всем справишься, верно ведь?