Нервно сглотнув, я решила не думать о… Так! Не думать!
Начав наносить бальзам на шею, я спросила, чтобы вновь отвлечься:
— А кто у вас бабушка?
— Обе, и со стороны отца и со стороны матери, одаренные. Одна ловит браконьеров в южных лесах, вторая живет в северной деревне и занимается садоводством.
— Оу…
Я начинала понимать, почему Айсан говорила про наследственность. Стукнув хвостом по ноге гоблина, что бы немного подвинулся я продолжила свое занятие.
— Почему вы так просто мне рассказываете о родственниках, Реван? Гоблины чаще скрытный народ, если дело касается их семьи.
— Я сделал вам предложение.
— Ну, это же вы несерьезно, — отмахнулась я, втирая бальзам в бока и низ спины.
И тишина.
— Реван…
— Вполне серьезно.
Зачерпнув следующую порцию, я перешла к ягодицам и, стараясь не думать, что делаю, начала быстро наносить бальзам.
— Я могу вам отказать.
— Нет, я не позволю.
— Что?.. — задохнулась я.
Пытаясь хоть как-то собраться с мыслями, я, особо не задумываясь, перешла к ногам.
Допустимо ли вести подобные беседы со студентом? С другой стороны, ситуация вообще не слишком стандартная.
— Заставите согласиться?
— Нет, вы сами согласитесь. Я вам нравлюсь, магистр, как и вы мне.
Переместившись, чтобы натереть ноги мужчины спереди, я непроизвольно заметила доказательства симпатии, которые не могла скрыть ткань. Щеки запылали, низ живота сдавило, так что гоблин был прав: может, это аморально, против правил и недопустимо, но я желала его.
— Неправда, — хрипло сказала я через пару минут, заканчивая с ногами и бедрами.
Видит Всевышний, чего мне это стоило.
— Правда. Я же вам говорил, на каких женщинах женятся гоблины.
Взяв магическую кисть и окунув в жидкую манну, я нанесла первый узор на грудь.
— Говорили, но не понимаю, каким образом это относится ко мне.
— Вы с самого начала меня заинтересовали, необычная, прямая, со своим кодексом чести.
Рука слегка задрожала, но кисточка, несмотря на это, продолжила выписывать нужные узоры на груди и торсе.
Гоблин же рассказывал:
— Вы меня заинтересовали, а на испытании поразили и пленили. Спасли мне жизнь.
— Мне кажется, ваша благодарность заходит слишком далеко, — пробормотала я, спустившись к ногам.
Лицо горело, мне было очень неудобно, но в душе разливалось тепло от каждого его слова.
— Я много думаю о вас.
— Правила запрещают…
— Знаю! Но решения своего не изменю.
Перешла к спине, и снова кисть скользит по мощному телу, создавая, замыкая защиту.
— Сдается мне, тут и я имею права голоса.
— За вас говорят тело и ваши глаза. Я не сразу заметил, что вы отвечаете мне взаимностью.