— Но я хочу сказать. Дело в том, что я с детства…
— Госпожа! Я не могу потратить на вас одну все свое время. Перейдем к вашим документам. Кто из ваших родителей еврей?
— Мать. Она наполовину еврейка.
— А отец ваш?
— Русский.
— Родители живут вместе?
— Нет, они даже не были в браке.
— Вы взяли фамилию матери.
— Да.
— Будьте добры, ваше свидетельство о рождении.
Маша дрожащими руками выковыряла из прозрачного файла свидетельство и положила перед консульшей.
— Что ж. Раз отец не еврей, пойдем по линии матери. Да, госпожа Иомдина?
— Да.
— И по материнской линии у вас евреем является кто?
— Дедушка. Отец моей матери.
— Замечательно. Таким образом, вы претендуете на репатриацию в Израиль как кто?
— Как еврейка? — растерялась Маша.
— Нет, госпожа. Вы должны тут очень хорошо понимать. Вы претендуете на репатриацию и гражданство как внучка еврея. Но ваши дети на гражданство уже не имеют права.
— У меня нет детей.
— Вам тридцать восемь лег и у вас нет детей? — консульша бросила взгляд за загородку, и в голосе ее прозвучало непонятное торжество.
— Да. Я это все указала в анкете.
— Очень хорошо, госпожа Йомдина. Тогда вопрос с гражданством детей отпадает. Будьте добры, свидетельство о рождении вашей матери.
— Вот.
Девочка с грохотом опрокинула коробку, упала и тонко, горестно заплакала. Консульша устало посмотрела за загородку. Прикрыла на несколько секунд глаза; цыганские серьги мелко закачались из стороны в сторону.
— Просто невозможно работать, — консульша взяла в руки документ и брезгливо сморщилась, будто прикоснулась к скользкому насекомому. Плач продолжался. — Почему не подлинник, а нотариальная копия? — она повысила голос, то ли чтобы перекричать ребенка, то ли просто от злости. — Да еще и не с копии, а с какого-то дубликата?!
— Я не знаю. Наверное, мама потеряла подлинник.
— Госпожа! Вы что здесь мне, как маленькая девочка?! — она яростно уколола пальцем воздух в направлении загородки. — «Я не знаю», «мама потеряла»… Так ответственный человек, желающий уехать на ПМЖ, себя не ведет! Если утрачен подлинник, это очень плохо. Тогда вы должны принести мне дубликат. А вы мне приносите даже не дубликат, а я не знаю что. Вот это вот — это я вообще не знаю что, понимаете, госпожа Йомдина?! Это филькина грамота! Это не документ! — она потрясла «недокументом» и звякнула серьгами. — Ваша мать должна получить в загсе повторное свидетельство. Это ясно?
— Моя мама… она не сможет ничего получить, — тихо сказал Маша.
— Она что, умерла? — консульша заглянула в анкету.
— Нет, она… Мама болеет.
— Мамамамамамама! — трагически загудела девочка. Ей удалось наконец подняться на ноги, и теперь она покачивалась из стороны в сторону, одной рукой вцепившись в загородку, а другую протягивая в сторону консульши.