Возвращавшиеся домой офицеры не находили себе работу в центральном аппарате и искали место сами – чаще всего в коммерческих структурах.
По указанию Примакова управление кадров не возражало, даже наоборот – неофициально советовало тем, кто вернулся из-за границы, обосноваться где-то на стороне. Они не увольнялись из кадров, поскольку в разведке, как и в армии, пенсию платят за выслугу лет. Прослужив двадцать лет, в сравнительно молодом возрасте уже можно получить приличную военную пенсию и заняться чем-то другим.
Помню печальные лица своих приятелей – офицеров разведки, которые работали под журналистским прикрытием. Проблемы у них были на каждом шагу. Кто-то не успел и несколько месяцев проработать за границей, как его вернули из– за сокращений, и он ходил по коридорам в Ясенево без всякого дела.
В «Известиях» разведчикам, работавшим под журналистским прикрытием, предложили выбирать: или уходите в разведку, или оставайтесь в редакции, но тогда увольняйтесь из разведки. Те, кто хорошо писал, кому нравилось газетное дело, предпочли «Известия». Приходили к главному редактору, показывали обходной листок, заполненный в Службе внешней разведки. Один из них, высокий, физически крепкий, уверенный в себе человек, уволившись из СВР, сказал мне:
– Знаешь, впервые в жизни чувствую себя неуверенно. Все– таки привык, что за мной стоит мощная организация.
Другие активно искали работу – в основном в Управлении по обслуживанию дипломатического корпуса в качестве переводчиков-референтов при иностранных журналистах. Там платили в валюте, хотя работа была малоприятная. Потом, когда стали появляться банки, разведчики почувствовали себя лучше – их охотно брали в службы безопасности и в аналитические отделы. Разведчики, прежде всего, могли предложить новым работодателям свои зарубежные контакты.
Ушли не только те, кого считали балластом.
По собственному желанию уходили молодые офицеры, которые считали, что у них нет служебной перспективы. Исходом из разведки это назвать нельзя, но потеря была заметной. Офицеры писали заявления и увольнялись. Это было нечто новое в разведке, которая превратилась в обычную государственную структуру.
Один из близких сотрудников Примакова шутил:
– Еще до работы в разведке я услышал такую пугающую фразу: из разведки по своей воле не уходят. Отсюда выносят вперед ногами или выводят в наручниках. Вот как. Когда я приходил, то думал: а как уходить-то буду? Если два пути всего, то какой же мой?
Разведчики впервые почувствовали себя в определенном смысле обычными служащими. Они имели право заниматься прежним делом, а могли уйти, если возникало желание заняться чем-то другим.