— Ну и что, мы с ним и в Порво катались на такой скорости! — перебила Кайя, обидевшись за своего героя.
Она невинно посмотрела на меня, не понимая, что только что сказала.
— Ну а дальше? — вернул я их к главной теме.
— Арска и Кайя смылись, — буднично продолжил Вилле. — У него в боку кололо, и голова была в крови. Это после того, как ветровое стекло разбилось и осколки полетели прямо в лицо. Арска даже запаниковал, думал, что помирает. Ну, я и отправил их, Арску то есть, зашиваться.
Он умолк с высокомерным видом.
— А дальше? — напряженно спросил я.
— А потом я пошел и забрал телескоп, — просто признался он. — Дядя его там оставил, как обещал. — Он запнулся, а потом добавил, как бы оправдываясь и стараясь не глядеть на меня: — Его ведь могли спереть. Я и опоздал-то чуть-чуть, может, на полчаса.
Мое воображение давно уже рисовало мне одну картину за другой, но тут вдруг меня охватила жалость. Безалаберный, нескладный мальчишка! Все на него навалилось. И девушка его забеременела, и штраф в несколько десятков тысяч за расколотую витрину, и угнанный автомобиль разбит. Слепая ярость на весь мир, на жизнь, которая рушится. Быть может, Нордберг сказал что-то не так, возразил. Большего и не требовалось. Дальше — удар. Может быть, мгновенное сожаление, раскаяние. И новый прилив ярости. Разбитое лицо, как у Арски. Бешеные, слепые удары. Да, именно так, парень был не в себе, великодушно решил я. Находился во власти психоза.
— А куда ты дел деньги господина Нордберга? — спросил я безразличным тоном. — Ты ведь только что сказал, что у тебя не было денег, чтобы сбежать.
— Но у дяди в бумажнике не было денег, когда… — проговорил парень, не подозревая еще ничего дурного, но почему-то вдруг задрожав всем телом.
Я безотчетно вскочил. Я просто не мог больше сидеть на стуле. И, посмотрев на мое лицо, он, видимо, понял.
— Нет, нет! — резко выкрикнул он. — Это было раньше, раньше! Когда дядя обещал мне телескоп! — И хриплым шепотом добавил: — Насовсем, чтобы он мой был. У меня никогда не было ничего своего.
И тут долгое нервное напряжение сделало свое дело: голова этого долговязого хилого парня упала на руки, а сам он как в какой-то замедленной съемке стал оседать и наконец повалился на пол, гулко стукнувшись головой. Не могу сказать, что мне не было жаль его, но победное ликование, бушевавшее во мне, почти заглушало все остальные чувства.
В это-то время в кабинет и вошел Палму, ведя перед собой Арску. Тот вступил с упрямым выражением на лице, но это выражение мгновенно сменилось на испуганное, когда он увидел бездыханное тело Вилле, распростертое на полу. Смешно было наблюдать, как он кинулся на грудь Палму, ища у него защиты. Прикрывая руками голову, он завопил: