— Моя сына, больший и малой, умирал два вместе.
— Кто вас привёл?
— Однако Чен Зун, брата Джао Косого, — ответил старик.
Первое имя ни о чём инженеру не говорило, но второе — имя известного главаря многих банд в этих краях, всё объясняло.
— Моя не стреляла, моя конюх, моя при лошадке, — вытирая глаза полой рубахи, проговорил китаец. — Давай, пей чай, ешь рис, твоё всё пропало.
Этот старик раньше Новикова обошёл побоище в поисках сыновей.
Несмотря на случившееся, кошмарное состояние души и мысли, разбегающиеся, как тараканы, во всех направлениях, Валерий Петрович вспомнил, что в последний раз он ел вчера утром. Заткнув свой длинноствольный револьвер 44 калибра за пояс сзади, присел и принял из рук старика чашку с рисом. Пользоваться китайскими палочками для еды он умел и очень быстро очистил посуду. Зелёный терпкий чай оказался также кстати.
— Теперь твоя берёт коня и уходит, — сказал конюх, — быстро, быстро. Человек бежит к Джао с полуночи, и скоро он ходить сюда, а тебя резать.
После этих слов дед застыл, как согбенный камень, замолчал. Из его глаз вновь полились слёзы.
Новиков выбрал лошадь с уздечкой, заседлал её и, попрощавшись с горюющим отцом убитых сыновей, уехал в сторону большой реки. По тропе к пристани, верстах в пятнадцати от «Троицы», он наткнулся на ужаснувшую его, нереальную картину гнусного варварства. Вдоль тропы, в ряд, лежали обезглавленные трупы. Не сразу понял, что это ушедшие из «Троицы» горнорабочие. Его затрясло от кошмара, пронзившего до самой последней точки.
Лошадь захрапела и шарахнулась — три волка отбежали в сторону и скрылись в кустах. Ему удалось её остановить и перевести на шаг только после значительных усилий минут через пятнадцать. Стало ясно, что все, кто был в посёлке, погибли. Он остался единственным свидетелем трагедии. До него стало доходить, что за местами, где идёт добыча богатого золота, ведётся страшная охота, и того, что было сделано для охраны, которая оказалась неэффективной, было слишком мало. Цена этого за гранью сумасшествия — жизнь десятков людей. Итог — он остался один, а там, где шла добыча, горы трупов.
Ещё через сутки голодный, почти больной, он вышел к большой реке, где была пристань и казачий кордон при ней. Беда, пронесшаяся над прииском и его тружениками, не миновала и здешних мест. Обгорелые сваи пристани без настила, сгоревшая сторожка уже его не поразили. Людей нигде не было видно. Хунхузы похозяйничали и здесь. Присев у воды на камне, Валерий Петрович горько задумался над своим положением. Один, без продуктов, возможности развести огонь, легко одетый,имея револьвер с десятком патронов и усталую лошадь, очутившись у Витима, Новиков не представлял, как выжить в сотнях вёрст от жилья. А добираться надо было в Бодайбо, находившееся почти в трёхстах верстах ниже по течению от места, где он сидел на камне.