Зритель ассоциирует себя с главным героем фильма, читатель — с героем книги, гражданин в кабинке для голосования — с политическим кандидатом, покупательница в магазине — с моделью из рекламы. Спортивные болельщики переживают триумф через посредство своей любимой команды; религиозные люди чувствуют абсолютную мощь и благодать через причастие к своему богу. Никто живёт чужими жизнями знаменитостей со смешанными чувствами восхищения и презрения. Моя полы под музыку радиоприёмника после закрытия магазинчика, уборщица поёт в унисон с поп–звездой о том, как много денег они зарабатывают.
Рабочий ассоциирует себя с капиталистом. У него тоже есть частная собственность, которую надо защищать от любителей халявы. Ну или, во всяком случае, когда-нибудь у него будет что защищать! В условиях свободного рынка он потенциальный капиталист. Разве не должен он защищать свои потенциальные интересы? Теперь практически каждый может жить как средний класс — или попытаться притвориться, что он средний класс. Спасибо банковским кредитам. Разве кто-то захочет сознаваться, что он проигрывает в классовой войне, в которой все остальные, кажется, побеждают?
Аналогично, студенты, вынужденные наниматься на низкооплачиваемые работы, не воспринимают себя как низкооплачиваемых рабочих, но мечтают о светлых перспективах, которые ожидают их после завершения ВУЗа. И вот уже целый класс не ассоциирует себя с собственной ролью, не требует к себе лучшего отношения. Если вас убедили, что вы находитесь на верном пути к более тёплому местечку в пирамиде, не стоит допускать, чтобы нижестоящие вас обставили.
Национализм и патриотизм — это крайние проявления этого желания подчинённых идентифицировать свои интересы с интересами власти. Остерегайтесь 1 л. мн. ч.! «Наши стандарты жизни — самые высокие в истории человечества», — хвастается экономист перед читателями, чьи стандарты далеки от заявленных. «Настало время принести наши жизни в жертву во имя свободы», — заявляет президент, чья нога никогда не ступит на поле боя. Если бы вражеская армия вторглась в вашу страну, срубила бы все деревья, отравила реки, создала бы все условия, чтобы ваши дети выросли в нужде и страданиях, вы бы не взяли в руки оружие, чтобы изгнать оккупантов? А сколь многие нанимаются в качестве добровольных соучастников преступлений, когда бизнесмены–соотечественники совершают именно эти вещи.
Практически все формы идентичности, известные в наши дни, пытаются снизить противоречия в рамках одной категории, чтобы заострить противоречия между категориями. И все категории пытаются скрыть присущие им внутренние властные дисбалансы и конфликты, одновременно обличая эти недостатки в других подмножествах людей. Можем ли мы представить общность, которая бы не была основана на обобщениях? Общность, которая бы мыслила себя как сообщество уникальных личностей, в котором выше всего ценится взаимопомощь и поддержка? Можем ли мы начать идентифицировать себя