Границы не просто разделяют страны — они существуют повсюду, где люди живут в страхе рейдов миграционной службы, где люди вынуждены соглашаться на низкую зарплату из-за проблем с документами. В другую сторону границы также расширяются: в Северной Африке существуют такие лагеря предварительного заключения, которые по сути осуществляют для ЕС контроль над потоком иммигрантов. Достаточно посетить трущобы Киншассы и Фрогнер–парк в Осло, чтобы увидеть как много барьеров их разделяет.
Конечно, даже в Осло можно встретить иммигрантов, которым живётся ничуть не лучше, чем на родине, в то время как у класса коллаборационистов в Киншасе намного больше власти и богатства, чем у cреднестатистического норвежца. Мир не просто горизонтально разделён на пространственные зоны. Он разделён ещё и социально- на зоны привилегий или доступа. Американо–Мексиканская граница — это часть той же структуры, что и сетка–рабица с колючей проволокой, не дающая бродяге попасть на территорию парковки, или ценник на «органической» продукции в супермаркете, который удерживает простых работяг от покупки здоровой пищи. Всё это — тоже стены.
А кто обычно содержится внутри стен? Заключённые. Если заключённый — это человек, чья свобода ограничена стенами, тогда кто мы?
Новый тип стен на всех действует по–разному. Кто-то вынужден батрачить в потогонных мастерских, производя товары, которые отправятся в такие края, о которых рабочий не смеет и мечтать. Другим приходится носиться по всей планете, проклиная длинные перелёты и толчки при переходе на сверхзвук. Парадоксальным образом расползание стен в нашем обществе связано с тенденцией к постояннму перемещению. Это оказывает влияние как на бедных, которые вынуждены гоняться за рабочими местами, так и на богатых, гоняющихся за самим рынком. Выходит, что задача новых стен — не столько блокировать движение, сколько направлять его.
Большая часть вынужденных путешествий кажутся добровольными, многие из них сохраняют для нас романтический ареол «путешествия в неизведанное». Но если рассматривать явление в целом, то складывается впечатление, что ураганные ветра экономики подхватили и носят нас туда–сюда, как Элли из «Волшебника Изумрудного Города». Индустриализация привела к предыдущей волне переселений, в результате которой рабочих согнали из деревень в города, разрушив традиционный семейный уклад и сделав нуклеарную семью основой общества. Новая волна переселений разрушает нуклеарные семьи.
Вечное путешествие и переселение дробит сообщества, сложившиеся в результате многолетнего совместного проживания, разрушает общественные связи и общие культурные ценности (в соответствии с которыми, совместная деятельность важнее, чем обмен). Когда вы находитесь в тысячах километров от дома, вам волей–неволей приходится питаться в ресторанах, даже если вы всегда предпочитали огороды и совместную готовку. Когда все вокруг постоянно в пути, накопление капитала кажется более осмысленным, чем попытки сформировать долгосрочные отношения или привязанности. Капитал можно реализовать везде, а личные связи — товар штучный и уникальный. В другом городе его не продать. И по мере того, как мы становимся всё более разобщёнными, мы всё больше ощущаем потребность в очередной раз собрать все пожитки и переехать на новое место в поисках утраченного.