— Амарантин… — прошептала странница, приходя в себя.
Снова имя реки. За ним скрывалась важная тайна, увы, пока непонятая. Девушка лежала в пожухшей траве у дороги. Пахло сухо и пряно. Осенью. Черный проем храма по-прежнему приглашал войти. Невидимый голос звал к алтарю, тихо-тихо, но настойчиво.
— Я не слушаю тебя.
Странница поднялась и направилась в поле. Не важно куда идти, лишь бы и заброшенный тракт, и храм поскорее скрылись за холмами! Путь к обитаемым местам занял весь день. Только к вечеру она набрела на небольшое селение, надежно укрытое от посторонних глаз заросшими лесом оврагами. Опасно показываться на глаза людям или нет, уже не имело значения: странница едва держалась на ногах, но с деньгами дварфа могла рассчитывать на еду и ночлег.
По улице деревни расхаживали одни лишь куры, зато из дверей трактира доносился смех и пронзительные вопли. Странница посмотрела на вывеску без названия с рисунком кружки и миски и поднялась на крыльцо.
— Пятнадцать серебряных лир с целой деревни? Портки Создателя, ты вздумал со мной шутить? Мне нужно золото!
Развалившись в деревянном кресле, как король на троне, мужчина широко ухмылялся, показывая ряд крепких, ровных зубов. Сегодня его замком был убогий трактир, войском — десяток головорезов, а с ролью слуг неплохо стравлялась чета владельцев заведения и перепуганные бабы. На деревенского старосту возложили почетную обязанность сборщика дани. Прочие жители невезучего села прятались в своих домах и молили Создателя уберечь их от произвола банды Герванта.
В те времена, озлобленные или отчаявшиеся люди, и не только, объединялись в летучие отряды, от которых стонал весь Эймар. Руки разбойников еще хорошо помнили как держать оружие, а война лишила их жизнь иного смысла, кроме насилия. Имперская армия защищала крупные города. Власть за их стенами валялась на дороге и, пусть на краткое время, ее мог поднять кто угодно.
Гервант не злился на старосту. Он прекрасно понимал, что золото у морейцев не водится, зато есть что пожрать и кого пощупать.
— Господин, как на духу говорю, мы от дорог далече, не каждый день на заработки выбираемся. Что выросло, то и едим! — голосил староста, бледнея от страха.
— Таки как «далече»?! Неужто я не по дороге к вам пожаловал?! — передразнивал Гервант его интонацию, — да у вас самый распрекрасный трактир на всю округу!
— Нету денег больше!
— Нету?! Правда?! Какая жалость! Тогда мне придется тебя убить. Не вой, сам не хочу! Ты, мужик, плохо стараешься, видимо, шкурой своей не дорожишь. Тас, избавь смертного от страданий. И Создателя ради — сделай это на улице. Помоги ему, Гвидо.