Побледневший пан снял шапку, поклонился.
— Он только что прибыл из Варшавы, государь! — подсказали Дмитрию. — Он не знает твоих, государевых, установлении.
— Я сам знаю, что он знает! — рявкнул Дмитрий. — А ну-ка скажи, каков мой титул?
— Наияснейший, непобедимейший монарх Божьей милостью император, великий князь всея России, цесарь…
— Твои знания достаточны, — Дмитрий улыбнулся, улыбнулись и все кругом, засмеялся, и все засмеялись.
Легонько ударил по плечу провинившегося. — Служи мне, и будешь богат, знатен, счастлив.
Быстро вышел из залы. В боковой, совершенно еще пустой комнате зашел за изразцовую печь, повернул прибитые к стене лосиные рога, и перед ним отворилась потайная дверь. За этой дверью его ожидали только что доставленные из города для утешения и радости юные девы и зрелые красавицы. Они были уже приготовлены для встречи государя, всей одежды прозрачные покрывала на плечи.
— Сегодня в Вяземах я брал приступом снежную кре^ пость, — сказал Дмитрий сурово и властно. — Наемный сброд легко побил и скинул со стен лучших людей России. Я спрашиваю вас, разве это лучшие люди, если они не знают воинского искусства и не могут постоять за себя? Я один возьму сейчас вас всех! Вы нарожаете мне воистину сильных и мужественных людей. Пейте вину, веселитесь. А ты, черноокая, первая докажи государю, что любишь его.
Одна затея сменяла другую. На Москва-реке на льду поставили гуляй-город, тотчас прозванный «Адом». Ряды телег, соединенные цепями, превращались в подвижную крепость — излюбленное оборонительное сооружение поляков и казаков. Телеги закрыли высокими деревянными щитами, а на этих щитах живописцы Оружейной палаты намалевали рогатые рожи, зверины оскалы, лапы с когтями, кочережки, щипцы, ухваты — и все это в языках пламени. Воистину ад!
В щитах были проделаны амбразуры, из амбразур поглядывали серьезным оком пушки.
Пошла потеха для всей Москвы. Московские дворяне обороняли табор, польские роты дворцовой стражи брали его приступом.
Дмитрий, сидя возле окна своего нового дворца, высокого, поднятого над кремлевскими стенами, наблюдал за военной игрой.
— Сильны, как медведи, но ничего не умеют, — без досады сказал Дмитрий собеседнику патеру Савицкому. — Для того я и послан Богом к ним, чтобы научить умному.
Патер прибыл к Дмитрию тайно: католическая церковь ждала, когда же ее ставленник, исполняя тайный договор, приступит к обращению России в католичество.
— Вы сами можете видеть, — продолжал Дмитрии, — в подобных играх я и в войске начинаю с малого. Дворяне перенимают польское военное искусство, переймут дворяне — переймут и стрельцы. Так и с религией. Я согласен с вами: иезуитский коллегиум в Москве необходим. Я уже отдал распоряжение приглядывать способных к наукам детей, которых всех возьму ка свое царское содержание.