— Так, что тебе сказала торговка?
— Эта мудрая женщина сказала, что наша страсть так сильна потому, что мы долго держали ее под спудом и, что она, мстя за это, может истребить нас. Не бойся, — тут же успокоил он Катю. — Она сказала, что мы вовремя спохватились.
Катя задумчиво катала персик. Выходило так, что их любовь существовала как бы сама по себе, отдельно от них? Подошедшая официантка выставила на стол пиалу с острым креветочным супом «том ям», широкую белую лапшу в тарелках, политую пряным соусом, а перед поставила Катей пельмени — кьео. Опустошив поднос, девушка, что-то сказала расплачивавшемуся с ней Вонгу. Он улыбаясь кивнул и повернулся к Кате.
— Скажи ей, что-нибудь по-русски.
— Зачем?
— Она изучает русский.
— Большое спасибо, — медленно проговорила Катя.
— По-жа-ли-са, — старательно выговорила в ответ официантка.
В знак восхищения Катя подняла большой палец и девушка, поклонившись, отошла.
— Так вот, — продолжал Вонг, ловко подхватывая палочками лапшу, — та мудрая женщина не права, сказав, что страсть погубит нас. Страсть второстепенное, что я испытываю к тебе. Я люблю тебя, а потому, когда наша страсть остынет, я все равно буду любить тебя и смогу справиться с ней. Виктор не смог. Я видел это и ты тоже видела. На самом деле, он любит только себя.
— Ты мне расскажешь о себе?
— Обязательно. Только после того, как ты поешь.
Но Кате кусок не лез в горло. Кто бы смог уплетать пельмени во время признания в любви. Она не могла.
— Про нас ходило столько небылиц, — покачала она головой.
— Да.
— Когда ты понял, что любишь?
— Как только увидел, кого мне придется допрашивать.
— Что, вот так сразу?
— Нет. Тогда у меня было лишь предчувствие, что с тобой не оберешься хлопот.
— Зачем ты подал в отставку? Из-за того, что случилось на допросе? Прости, я не хотела, что бы ты… потерял лицо.
— О чем ты?
— Мне объяснили, что у вас не принято, чтобы женщина оплачивала интимные услуги, а получилось, что я сняла тебя.
— Катя, — засмеялся Вонг, — это то малое, что я готов был вынести, чтобы только вытащить и уберечь тебя. И в отставку подал не из-за этого, а потому, что хотел дольше побыть возле тебя до твоего отъезда.
— Господи! Я так рада. Ведь я хотела еще тогда все объяснить тебе, но ты в лифте так посмотрел на меня, что я не решилась. Я думала, ты меня возненавидел.
Под столом он тисками сжал ее колено своими.
— Вот уж где не стоило выяснять отношение, так это в полиции, да еще при Уингстоне. Ты так ничего и не съела.
— Не хочу.
— Тогда едем домой. Прихватим, что-нибудь по дороге.
Катя поднялась за ним, прихватив персик.