Испуганная, она приоткрыла глаза и увидела свои раздвинутые колени. Скосила взгляд на руки — они лежали на деревянных подлокотниках, примотанные к ним скотчем. Теперь она сообразила, что сидит в кресле с жесткой спинкой, уронив голову на грудь. По видимому, и ее ноги так же были примотаны скотчем к ножкам кресла. Она шевельнула ступней, проверяя свою догадку, которая, при некотором усилии с ее стороны, подтвердилась.
Но удивиться своему плачевному положению, она не успела, потому что в памяти всплыл ангар и то, что она обнаружила в лишних ящиках, якобы прибывших из России. Мысль лихорадочно заработала, и она уже могла догадаться, что с ней происходило дальше: ее хорошенько приложили по голове и куда-то отвезли в тряской, старой, судя по натужному реву мотора, машине. Что теперь с ней будет? Лучше бы память не возвращалась к ней вовсе, чтобы она не знала и не догадывалась о своей дальнейшей участи, потому что ответ напрашивался страшный — она умрет.
Умрет потому что видела то, чего ей видеть не следовало. Паника забилась в ней пойманной птицей. Ужас обдал холодом, заморозив все мысли, кроме одной, спасительной, за которую она и уцепилась: ведь ее же не убили сразу, как Александра Яковлевича? Да, но это означало только то, что скоро она ему еще может позавидовать, потому что умирать будет долгой, мучительной и позорной смертью.
От животного страха Катю затошнило. Александру Яковлевичу повезло, он, наверное, даже ничего не успел понять. Господи, помоги! Пошли на помощь какого-нибудь спасителя, какого-нибудь терминатора, что ли на худой конец. Только кто, захочет рисковать своей жизнью ради нее? На ум пришел один Виктор. Перед ее глазами он возник в образе супермена, лихо, выбивающий дверь ногой, с автоматом наперевес, с ножом в зубах, с горящей яростью во взоре и, почему-то, с кольцом в носу и подвешенной на нем лимонкой. Что за бред! Но этот бредовый образ подавил в ней животный ужас и дал возможность трезво поразмыслить.
Конечно, ждать спасения бессмысленно и лучшее, что может случиться в ее ситуации, это быстрая и мгновенная смерть, как ни страшно это звучит. Но это был единственный выход, который она видела для себя. Никто не знает и даже не догадывается, что с ней и где она. Никто не видел, как она выходила из отеля, и в лучшем случае ее хватятся утром, когда она не появится к завтраку. Только вот до завтрака, она не доживет. Лоб покрыла холодная испарина, но она заставляла себя думать дальше.
Как-то Александр Яковлевич говорил, что нет ничего лучше, чем действовать в момент смертельной опасности, потому что покорное ожидание неизбежного конца высвобождает в человеке мощные инстинкты, которые не каждый способен обуздать. Хватит ли у нее духа, чтобы разозлить своих истязателей настолько, чтобы те в порыве гнева сразу же убили ее, не мучая. Нутро ее дрожало от животного ужаса истеричной мелкой дрожью. Плохо. Так у нее никогда не хватит решимости приступить к задуманному, но может все обойдется, если она будет сидеть тихонько, не привлекая к себе внимания. Вдруг они позабудут о ней. Может ее удерживают как заложницу, чтобы потребовать за нее выкуп? Может ее просто пугают, а когда она поклянется молчать, отпустят?