Какими бы сомнительными ни были ее взгляды с точки зрения нравственности, показания совпадали с показаниями Кристиана Лунда. Неожиданно для себя я попросил:
– Если вы не против, объясните, пожалуйста, что вам так в нем нравится?
Откровенно говоря, мой вопрос не имел отношения к следствию, просто Кристиан Лунд вызывал у меня все большее любопытство. Кроме того, мне хотелось получше узнать всех, кто так или иначе имел отношение к делу. Сара Сундквист не удивилась и не стала запираться, а с готовностью пылко ответила:
– Он – воплощение моего идеала мужчины! Конечно, он нравится мне и чисто физически. Меня всегда влекло к высоким блондинам. Он великолепно сложен и отлично двигается. В первый раз увидев его, я подумала, что более красивого мужчины не встречала. И все-таки внешность – еще не все. Он очень добрый и обаятельный. А еще умный и трудолюбивый. И даже жена и сын не умаляют его привлекательности, даже наоборот. В каком-то смысле он для меня стал еще надежнее и достойнее доверия. Мне кажется, никто не понимает меня так хорошо, как он. Конечно, во многом мы с ним очень разные, и все же мы прекрасно подходим друг другу. Может быть, из-за того, что у нас обоих было трудное детство. Он вырос без отца, а я без обоих родителей.
Я понял, что она имела в виду, и посочувствовал ей. Да уж, положение – сложнее не придумаешь. Жена и любовница живут в соседних квартирах, на втором этаже дома номер 25 по Кребс-Гате. У жены, судя по всему, нет других поклонников, кроме маленького сынишки. Я невольно подумал о человеке, которого собирался навестить следующим. Он также не пользовался большой популярностью…
Спускаясь по лестнице, я неожиданно для себя подумал: интересно, заметила ли Сара Сундквист, что я – тоже хорошо сложенный блондин одного с ней роста?
4
Прошло добрых полторы минуты, как я нажал кнопку звонка в квартиру 1Б, прежде чем дверь открылась. Вскоре я понял, в чем дело. Если во время нашей первой беседы бывший член «Национального единения» Конрад Енсен держался скованно и замкнуто, то сейчас его переполнял страх, если не ужас. Вначале он лишь чуть-чуть приоткрыл дверь и встревоженно спросил:
– Кто там?
Прошла целая минута, прежде чем я увидел его испуганные глаза. Впустив меня, он поспешно запер за мной дверь, накинул цепочку и только потом провел меня в гостиную. Там он тяжело опустился на диван и закрыл лицо руками.
– Вы видели Петтера? – вдруг спросил он сдавленным голосом. Я покачал головой, понятия не имея, о чем он. Конрад Енсен оторвал руки от лица, но, перед тем как продолжать, слепо посмотрел куда-то в пространство. – Он стоит на соседней улице… Вчера ночью кто-то исписал его словами «нацистский убийца». Мне сказала жена сторожа. А сегодня утром… – Голос его сорвался, и ему не сразу удалось взять себя в руки. – Сегодня утром она пришла и сказала, что кто-то разбил его кувалдой! Все окна выбиты, кузов помят. Петтеру конец. Отремонтировать его дороже, чем купить новую машину. Пожалуйста, взгляните сами! Но поспешите, ведь после того, как приедут страховые агенты, его увезут на свалку. Я не могу на него смотреть!