Андреас Гюллестад замолчал и долго сидел, погруженный в собственные мысли. Потом возобновил рассказ:
– Потеря отца в годы войны стала для меня, возможно, не такой трагедией, как для многих других. В конце концов, он оставил нам деньги, лес и землю, поэтому мы почти не знали тягот, а наши соседи трогательно сочувствовали и поддерживали нас. Вскоре после освобождения, в сорок пятом году, нас пригласили на открытие памятника отцу. Но поверьте, не всегда легко быть сыном памятника. Иногда мне кажется, что я так и не оправился после удара. Мой отец был великим человеком, самым надежным и сильным… в детстве я и помыслить не мог о том, что когда-нибудь потеряю его. Я хорошо учился в школе и успешно сдал выпускные экзамены, но потом так и не решил, чем же мне заняться. Я жил в своем мире и старался понять, какую бы стезю выбрал для меня отец. А мать чахла от горя; вскоре она заболела и умерла. После несчастного случая я стал инвалидом, но, к сожалению, и долгие годы до происшествия моя жизнь висела на волоске. Надеюсь, теперь вы поймете, почему я стараюсь как можно реже возвращаться в родные края. Я ведь прекрасно понимаю: наши соседи рассчитывали, что единственный сын Ханса Стурскуга добьется в жизни чего-то большего… – Он допил чай. – Вот почему после несчастного случая я решил сменить имя и с таким трудом вспоминаю об отце и о войне. Все люди разные. Некоторым проще делиться своими горестями, а для меня откровенность лишь все усугубляет.
Выходя из его квартиры, я снова вспомнил Патрицию и ее термин «люди-мухи». Он подходил и к Андреасу Гюллестаду. Старая душевная рана, вызванная смертью отца, до сих пор причиняла ему больше боли, чем физические травмы после дорожно-транспортного происшествия. Впрочем, мои наблюдения не были связаны с убийством – во всяком случае, так мне казалось тогда.
7
7 апреля 1968 года, в воскресенье, около семи вечера, под конец рабочего дня я позвонил Патриции из своего кабинета и вкратце рассказал о том, что мне удалось узнать. Наш разговор затянулся. Патриция забросала меня вопросами, особенно когда речь зашла об отношениях Кристиана Лунда и Сары Сундквист. Впрочем, через полчаса мы с Патрицией решили, что на сегодня достаточно. Вывод можно было сделать только один: дело все больше запутывается, а число подозреваемых растет. Конрада Енсена уже нельзя считать единственным потенциальным убийцей. На это место претендует не только Кристиан Лунд, но и Сара Сундквист и Даррел Уильямс. С остальными тоже не все гладко: жена сторожа обманула следствие, получила взятку и, как выяснилось, у нее много тяжелых воспоминаний о войне – как и у Андреаса Гюллестада.