Джеральд задумался, потом кивнул:
– Да, теперь припоминаю. Было два таких момента. Один раз верховный маг чудом ушел из хорошо подготовленной ловушки и все-таки добрался до светлого, рассказав ему, кто он такой и что должен делать. А второй раз уже сам светлый избежал капкана совершенно непонятным образом.
– Вот видишь.
– А разве возможно снаружи влиять на ход игры? – удивилась Адель.
– Очень трудно, но, имея достаточно энергии, это вполне реально, – ответил ей Астанир. – Ввести какой-нибудь небольшой фактор, который на общем фоне кажется ничтожным, но в итоге влияет на всю картину. Но на это нужно действительно много энергии.
– Тогда это, похоже, Эрнанд, – заявил Тиберн. – У кого еще столько силы?
– Это могут быть истинные, – тихо, но отчетливо ответила ему Лаура.
– Слушайте, я ничего не понимаю! Кто такой Эрнанд и что за истинные?! – взмолился Джеральд.
Я как раз думал, когда же его прорвет. Он продержался дольше, чем я предполагал. Лично я бы взбесился гораздо раньше.
– Долгая история, – ответил Хьюго. – Мы, с разрешения Этьена, тебе все расскажем чуть позже.
Он вопросительно посмотрел на меня, и я, подумав, кивнул. Раз уж парень ввязался во все это, хоть и не по своей воле, то пускай знает, с чем столкнулся. А у Хьюго хватит ума не посвящать его в некоторые вещи, которые Джеральду знать вредно. О Создателе, например. Точнее, о том, кем он был на самом деле.
– Ладно, хватит на сегодня, – неожиданно заявил Тиберн, доставая футляр с лютней. – Наливайте вина и устраивайтесь поудобнее. Для вас будет играть самый знаменитый менестрель Крелота! Между прочим, многие за это большие деньги готовы отдать.
– А ты? Берешь? – улыбнулся Джеральд.
– Я не играю по заказу, – гордо ответил менестрель, настраивая лютню. – Иначе какой же я, к демонам, менестрель? Нет, моя публика – это простые люди на площадях, в деревнях и тавернах. Кинут пару монет – хорошо, накормят – тоже неплохо.
Все рассмеялись. А потом Тиберн начал играть… Он спел несколько эльфийских баллад, пару своих композиций и закончил веселой песенкой, популярной, как я знал, в одном из нейтральных миров. До этого я никогда не слышал, как поет Тиберн, и сейчас откровенно наслаждался его голосом и игрой. Он ничем не уступал великим певцам прошлого – как людским, так и эльфийским, которые считались непревзойденными.
В академии нас учили играть на музыкальных инструментах, однако у меня с этим не сложилось. Со слухом все было в порядке, но вот с талантом дела обстояли – хуже некуда, и меня обычно выгоняли с занятий, чтобы я «не портил тонкую ауру настоящего мастерства». Так говорил наш учитель. Остальные худо-бедно чему-то научились. А Карвен вообще замечательно играл на флейте.