Еще склянки не пробили шести утренних часов, как на берег пришли провожающие. Среди них были папы и мамы, педагоги и школьники. Пришел и дворник Никита.
Он бережно держал в руках клетку с голубем.
— Дорогие хлопцы, — сказал он, церемонно поклонившись ребятам, — сердечно прошу вас испытать голубка. Отпустите его с Тендры[1] с письмом ко мне, окажите любезность.
— Пожалуйста, дядя Никита!
Пока Борис привязывал клетку с почтовым голубем к мачте, Никита говорил:
— Глядите за ним, дорогие хлопцы. Кормите три раза в день коноплей — вот она в кульке, — поите чистой водой.
— Ладно, дядя Никита, не сомневайтесь, — заверил Борис. — Только вопрос — долетит ли?
— Долетит, безаварийная птаха, — сказал Никита.
Вслед за поручением Никиты посыпался целый ряд других. Для пополнения биологического кабинета школы требовалось привезти гербарий, коллекцию бабочек и редкие экземпляры водорослей.
— Смотрите не забудьте. Экспонаты везите бережно, не повредите, — то и дело напоминал заведующий учебной частью, биолог Николай Петрович Королев.
Коля Матюшенко брал с собой незаконченную модель клипера. Стуржа собирался взять кожаный мяч, но потом раздумал и передал его на хранение Колиной маме. Линецкий взял с собой книги, Майя Фомина сетку для ловли бабочек. Елена Александровна принесла сыну целую корзину пончиков, вертут, пампушек.
Когда Борис только чуть-чуть поднял салфетку, которой была заботливо накрыта корзина, у него просто потемнело в глазах.
— Что ты со мной делаешь, мама? — горестно проговорил сын. — Меня и так дразнят сластеной, а теперь я еще прослыву обжорой!
— Моряк должен есть за троих, — совершенно серьезно ответила Елена Александровна.
— Но я же лопну! Ну, давай, чтобы никто не видел… — И Борис поспешно утащил корзину на камбуз.
Багаж Шевчука, состоявший из нескольких громоздких свертков, привлек всеобщее внимание.
— Что у тебя такое? — спросил Матвей Корнеевич.
— Холст, краски, палитра. Я буду писать море.
Пришла и дряхлая бабушка Майи в синих очках.
— Майечка, где ты? — тонким голоском кричала она.