Она работала над дизайном новых духов, основным компанентом которых был весенне-фиалковый аромат. Но привычный механизм настройки образного восприятия не срабатывал: Алиса видела Луку с его насмешливой мальчишеской улыбкой, а к нежному дыханию фиалок примешивался запах бензина и пота — тот запах любви и счастья, который она жадно впитывала, бросаясь в объятия своего возлюбленного. Это был образ ожидания и встречи- через расстояние, через долгую гонку автобанов, через тяжелое пустое одиночество.
Работая в паре с аранжировщиком ароматов, Алиса задумала создать мужской одеколон «Встреча», но тревога мешала сосредоточиться. Чем ближе подходил день назначенного свидания, тем ясней становилось Алисе, что оно не состоится. Горький опыт «обманок», предостерегающе помигивал красным глазом — «осторожно — опасность!»
Поэтому, когда поздно вечером пятого марта Лукка сказал: «До завтрашней встречи у трапа, mia cara!», Алиса еще долго держала в руке телефонную трубку, соображая, с какой стороны ждать беды.
Набрав номер швейцарских аппартаментов матери, она с колотящимся сердцем ждала, что чужой голос в трубке сообщит ей нечто ужасное. «Алиса, ты? — обрадовалась Александра Сергеевна. — Мы здесь с мамой молодцы. Сегодня утром поднимались на площадку в горах — такая красота вокруг!..»
Алиса машинально перекрестилась, запирая утром квартиру и обреченно спустилась к ожидавшему ее такси. Но аварии не сулчилось и уже сидя в самолете, летящем в Рим, она громко охнула, услышав веселый голос стюардессы в микрофоне: «Наш самолет проходит грозовой фронт, просьба пристегнуться». «Вот оно — конец!» — Алиса не знала кому и о чем молиться, скорчившись в дрожащий клубок.
Все еще не веря, что находится на этом свете, нервная пассажирка ступила на трап и чуть не потеряла сознание, увидев протянутые к ней руки. Алиса рухнула в объятия Луки и никак не могла отпустить его, всхлипывая:
— Я так сильно боялась, держи меня крепче, милый!
— Давай-ка лучше высморкаемся в платок, а не в мое пальто — я же сегодня надел новое. Специально для тебя. Стиль «денди», — Лукка заботливо вытер ее покрасневший нос. — Ах ты, маленькая моя трусишка, mia piccolo bambino mia grande cortina (моя маленькая детка, мое большое счастье)…»
…Два дня отчаянных гонок по проселочным дорогам Лации и Ломбардии все северней и северней от Рима — к побережью, к Венеции, к сумасшедшему карнавалу; пять дней в маленькой гостинице «Alla» с окнами, глядящими прямо в черную воду канала и — снова бросок к югу, где на каменных склонах Калобрии уже вовсю цвели заросли мимозы и дрока.