Йохим взял свою пациенту за руку:
— Зачем, ну зачем вы это делаете? Подождите… придет парикмахер. Мы и впрямь упустили из вида вашу прическу. Пожалуй, это половинчатость действительно слишком экстравагантна. Завтра у вас будет чудесная модная стрижка — у нас очень хороший мастер. Точно не знаю, но кажется такая модель называется сейчас «дитя без мамы».
Большая смотрела холодно и зло, не удостоив Йохима ответом, но ножницы бросила и, отвернувшись лицом к стене, дала понять, что аудиенция окончена.
Через несколько дней предстоял новый этап восстановительной пластики — сражение с травмой верхней части лица, мешающей правому глазу. Окулисты уже выяснили, что зрение в пострадавшем глазе хотя и нарушенное из-за рубцов на сетчатке, сохранилось. Йохима же больше всего волновала подвижность глазного яблока и восстановление надкостницы. Он вновь и вновь переворачивал труды по ортальмологии, выискивая по крохам то, что могло помочь в данном случае, и продумывал свои действия до мелочей.
Вечером накануне операции он пришел к своей пациентке, чтобы заручиться ее поддержкой. Завтра они вместе будут отвоевывать у болезни законные природные права и от того, в каком состоянии духа будет пребывать мадмуазель Грави зависело многое.
Она сидела в своей теперешней излюбленной позе — изуродованной щекой к стене, — не зажигая света, и смотрела в окно. Йохим изложил больной ход операции, увлекаясь подробностями, приводя аргументы, как на медицинском консилиуме, будто та, что сейчас молча слушала его, будет завтра ассистировать у стола, а не лежать недвижимо, погруженная в нарктическое забвение.
Грави не проявляла никакого интереса к хирургическим планам Йохима и он осекся.
— Вы, возможно, сомневаетесь, правильно ли выбрали врача? Скажите, не стесняйтесь, прошу вас. Еще не поздно изменить все.
Она отрицательно качнула головой и Йохим успокаивающе коснулся ее руки.
— Мне кажется, вы скептически относитесь к моим усилиям. Либо вас просто мало интересуют результаты… Я еще не встречал здесь женщины, которая не держала бы зеркальце на тумбочке и поминутно в него не поглядывала. Даже дамы весьма почтенного возраста и далеко не такие красавицы, как вы… Больная вдруг взглянула на него с такой мукой, которую он и не предполагал обнаружить под ложной оболочкой спокойствия.
— Прошу вас, доктор, уйдите. Я доверяю вам. Я не хочу другого врача. Я не хочу зеркала. Я не хочу ничего. — Ее губы задрожали и Йохим восторженно уставился на этот заново вылепленный им рот. Впервые она говорила с ним и движение этих губ завораживало. Он приблизил к ее губам свои близорукие глаза: