Йохиму пришлось разочаровать друга, объяснив, что психотерапевт из него так и не получился, зато он режет и не менее удачно, чем легендарный Джек-потрошитель — редко кому удается спастись. А через десять дней он возвращается в Грац, чтобы сочетаться законным браком, т. к. уже больше года проживает с Вандой вполне семейно.
— Слушай, дружище, — на безупречно лбу Дани собрались задумчивые морщинки, — как это ты понял, что надо сочетаться браком именно с этой, а не с другой? Чем она оказалась лучше?
— Других пока не было, — внес ясность смутившийся Йохим. Ага-а-а, — протянул Дани, — если в двадцать пять у тебя первая женщина, а в двадцать шесть — она же единственная, то надо непременно жениться. Более того, есть определенная уверенность, что ты не станешь многоженцем, а так же, что до второго брака с такими темпами, ты просто не дотянешь… И знаешь что, Ехи… — Дани что-то смекал и подсчитывал, — у меня есть идея получше, чем каникулы у бабушки. Поскольку мне явно не придется удостоить тебя чести быть свидетелем на свадьбе, прихватив букет с лентами, а главное — гульнуть на традиционном мальчишнике я забираю тебя с собой. Недельный мальчишник с юными француженками на теплой лазурной волне — мой подарок. И никаких возражений. Сейчас ты оторвешь свой костлявый зад от этого дивана, доползешь до калитки — и все решится самой собой.
Дани пропустил Йохима вперед, наблюдая за его реакцией.
В густых сумерках за кустами сирени перламутром мерцало что-то нечто большое и белое. Новенький автомобиль спортивного типа был похож на крепкого мускулистого скакуна, готового сорваться с места. Казалось, ему не терпится покинуть эту тихую узкую дорожку, рвануть во весь опор на просторы скоростного автобана.
— Мой новый дружок, — ласково коснулся Дани усыпанного дождевой россыпью крыла, — послезавтра со скоростью сто километров в час мы умчим тебя к лазурным берегам, старина, Ехи. И никаких, никаких «но».
Когда наступило обещанное «послезавтра», Йохим бросил в багажник свой легкий клетчатый чемодан, чмокнул в щеку перекрестившую его вслед Корнелию, и уже распахнул было дверцу автомобиля, но круто повернулся и направился к дому. Вытянувшись во весь рост у садовой ограды, он сорвал маленькое соцветие сирени с верхушки старого куста, где кисти были совсем еще свежими, и отпрянувшая ветка окатила его мелкими брызгами. Зажав крохотный цветок зубами, Йохим откинулся на сидение и закрыл глаза. Чем объяснялся этот сентиментальный жест отбывающего? Наверное, легкой маетой в самом центре груди, где что-то жало и ныло без всякой на то причины: вот уж пустяк — недельный отдых во Франции, сущая ерунда — забавный эпизод. Но то, что ныло в груди Йохима, что заставило его прихватить с собой этот талисман — влажную сиреневую звездочку, знало наверняка — происходит нечто чрезвычайно важное — в игру вступила, наконец, сама Судьба.