– Сначала смолоть надо, – буркнул Влад.
Ему не понравилось, что Трушкин знает что-то, о чем он и понятия не имел.
– Вот именно! Мы с тобой – только ножи в этом барабане. А управляет комбайном сам товарищ Сталин.
Сталин и есть главный мельник. Когда он перемелет все зерно, тогда и настанет время печь хлеб.
В конце июля Трушкина награждают путевкой в санаторий НКВД на Черном море. Заслужил – он и вправду неутомим. Но пока его работа ложится на Влада.
– На какое государство вы работаете?
– Какова ваша шпионская кличка?
– Кто вас завербовал?
Это, наверное, никогда не кончится. Не говоря о бесчисленном количестве бумаг.
Единственное утешение – что борьба с капиталистическим отребьем не может продолжаться вечно. Когда-нибудь настанет мир. И тогда он вернется на хутор на другом берегу Балтийского моря, к матери и сестре. Но только когда последний враг будет уничтожен.
Но до этого, кажется, еще далеко. В ночь на пятое августа в подвал приводят арестованного с мешком на голове. Влад не удивляется мешку: в Ленинграде ночи все еще очень светлые, и мешок надевают, чтобы прохожие или соседи случайно не опознали арестованного.
– Номер тридцать четыре девяносто восемь, – сообщает машинистка и заправляет в машинку лист бумаги.
Влад устал, но работа есть работа.
Он срывает мешок с головы арестованного и теряет дар речи.
Трушкин.
Андрей Трушкин, парень, которого он считал своим другом.
Андрей молчит. Из разбитой губы сочится кровь. Молчит и смотрит на Влада. Глаза совершенно пусты – в них нет ни страха, ни мольбы, ни ярости.
Арон отворачивается и смотрит на машинистку:
– Я не понимаю.
– Что вы не понимаете? – резко спрашивает машинистка. Она в звании лейтенанта, выше Влада по чину.
– Не понимаю, почему он здесь. Зачем мы должны…
– Подследственный номер тридцать четыре девяносто восемь вступал в контакты с родственниками осужденных. Писал им письма. На это имеет право только начальник тюрьмы. Если, конечно, посчитает нужным.
Влад поперхнулся, закашлялся и посмотрел Андрею в глаза. Тот знал, что его ждет, – мучительный и страшный путь к признанию своей вины.
– Что-то еще? – не глядя на машинистку, спрашивает Влад.
– Много чего… планировал переворот в органах. Создал шпионскую сеть, вербовал агентуру для иностранной разведки… Паучья сеть, одним словом. Думаю, сегодня мы узнаем много новых имен.
Арон кивнул. В ушах у него звенело. Ему было очень жалко Андрея.
– Вы ведь знакомы?
– Кто?
– Вы и арестованный? Вы же даже в рестораны вместе ходили, насколько мне известно. Друзья?
Арон… нет, не Арон, уже Влад качает головой: