Уйти в свой угол и писать. А угла нет. Я втиснута в самую середину букета советских обывателей. Ароматный букет. Задохнуться можно. Крикливые, глупые женщины, крикливые банальные дети, мало похожие на «ангельские душеньки». «Половая жизнь», т. е. спать приходится на полу довольно часто. И метафизические квадриллионы расстояния между мной и всеми почти окружающими. Да, есть мистические пространства, недавно поняла это. Дело не в относительной ценности моей и моих ближних, а в разности духовных планов, не уровней, а планов.
Ночью темно-розовое небо. Мысли об «испытаниях» атомок и о грядущих катастрофах. Культура потеряла всякий смысл. Порой ненависть к «благодетелям» — Леонардо да Винчи, Кюри, Руссо, Марксу — и злорадство: вы же одни из первых и будете уничтожены, и вся ваша гуманная болтология полетит к черту.
«Преображение природы». Каспийское море высыхает. Рыба и растительность в Тихом океане отравлены радиоизлучениями (атомки). И я чувствую, что над муравейником занесена огромная ножища в сапоге, подбитом острыми гвоздями, что муравейник будет сожжен и растоптан. Все-таки хлопочу о «реабилитации», мечтаю о своем угле и писании. Другим муравьям простительно. Они ничего не чувствуют; а я — умный муравей.
Мальчики сидят в карете, держатся за шнурочки, привязанные к стенке кареты, и думают, что управляют (Толстой. «Война и мир»).
Наш каторжный тюремный быт был гораздо легче, приемлемее, организованнее и умнее московского семейного быта. Мы, арестанты, не грызлись так, как грызутся здесь в семьях.
16/XII-56 г. Так называемые «друзья». Ночевать стало негде. У Гал. Грюнб.[134] шипит баба-яга, ее мамаша, 74 лет. Дочь спит в ее комнате и ей мешает. Значит, надо уходить на улицу. Несколько ночей мне гарантировано у шизофренички, племянницы Коллонтай[135]…
А дальше что? Дубенская[136]? Очень «предупредительна», «заботлива», но… «привыкла жить одна». Екат. Гавр, с Анной Гавр.[137] панически боятся соседей. Нина Горст… тоже, хотя больше полугода ночует у ней родственница, несчастная, бездомная женщина, которая строит себе хибарку комнат в пять за городом.
Нина Цар.[138] (квартира в 4 комнаты), но как можно? Нар<одный> артист… отношения с ним щекотливые (ушел от семьи). «Как бы чего не вышло?» Конечно, этот нар<одный> артист и не пронюхал бы, что я ночевала неделю в его отставной семье.
Ну и так далее.
Если В. М. в самый катастрофический момент отказалась прописать меня в своей комнате в Барыбине, в комнате, которую она «сняла для меня», чего требовать от других?
Ядя так не поступила бы, и Санагина